Здравствуй, Шура!

«Здоров, Шурик! Я очутился в Казахстане вместо Печоры, как намечалось, попал в Акмолинск. Моя Шура сообщила, что ты прислал ей 250 рублей – большое тебе спасибо за внимание к моей семье. Работаю главбухом топливной инспекции, получаю 600 рублей. Живу в общежитии, питаюсь в столовой так себе – ни хорошо, ни плохо. На базаре с моими деньгами покупать нечего – все дорого. Своим посылаю 300 рублей в месяц. В Абдулино мне обещали дать возможность заехать к своим в Ижевск, а потом отказали. Было очень обидно, но что поделаешь. Приготовил им кое-какие подарки, и все напрасно. Как живешь, воюешь? Поздравляю тебя с победой Красной армии под Сталинградом! Скорей, Шурик, гоните паразитов с нашей земли русской, чтобы скорее был праздник на нашей улице, как говорил тов. Сталин. (прим – имеется в виду обращение Сталина ко всему советскому народу: «Недалек тот день, когда враг узнает силу новых ударов Красной армии. Будет и на нашей улице праздник»). Сегодня пишу батьке и Ивану. Не узнал ли, где Леонид и Николай? В Воронеже я их адресов не добился. Сообщаю адрес батьки: г. Бугульма, ул. 14-ти Павших, д. 43, Ольге Афанасьевой для Гаврилова В.А. Адрес Ивана: ПТС 694, часть 701, Гаврилову Ивану Владимировичу. Пиши, жду с нетерпением».

Это письмо вместе с карточками прислала обратно медсестра после гибели Шуры в 1943 году.

29.11.1942

Пишу жене Шуре в Ижевск из Акмолинска о своих буднях, о том, как, идя с работы, зашел в баню, помылся, а в общежитии переоделся в чистое белье. Баня хорошая, но под конец не было горячей воды.

«…Вчера стоял в очереди за карточками для нашей организации и не достал – много людей. Полмесяца нет от тебя писем. Пиши, Шурочка, и Верочка пусть мне пишет. Досадно, что загнали меня сюда, всей душой болею за вас, а помочь ничем не могу. Теперь буду на 50 рублей меньше получать, чем до этого. Дороговизна, на базаре бываю редко. Здесь живет много украинцев. С квартирами трудно. Не знаю, стоит ли добиваться казенной квартиры с тем, чтобы забрать вас сюда. Как твое мнение, Шура? Я не знаю, насколько это мое место постоянно – время военное, меня могут послать куда-либо в другое место, а вы останетесь в чужом городе одни. Узнай, Шура, уволят ли тебя с завода, если бы ты захотела переехать сюда? Напиши мне свое мнение насчет этого. Если же вам очень трудно жить, то пиши, и я буду стараться найти семейную квартиру. Поздравляю тебя, Шура, с победой Красной армии с наступлением, кроме Сталинграда, в районе Ржева и Великих Лук. Карточки получил в картбюро для инспекции. Заглянул на базар, на почту – писем нет, съездил на вокзал, где пообедал в буфете за 10 рублей довольно сытно, с собой взял кусок ливерной колбасы. Я уже полноправный житель Акмолинска, вчера прописался. Привет нашим колхозникам передавай».

30.11.1942

А пока я высказывал Шуре свои сомнения насчет постоянства моей теперешней службы в Акмолинске, в Москве в НКПС готовили мне еще один неприятный сюрприз в виде телеграммы, которую привожу полностью:

«Мск 30.11.1942 19–14 НКПС 28917-19, Акмолинск КРГ Картранстоп Тимохин. Временно назначается бухгалтером топливной инспекции НГПС в Карагандинском угольном бассейне товарищ Мороз А.А. № 361012 ЦТЧ Краснобаев».

Подписал телеграмму Краснобаев Нил Иванович, наш начальник Белорусской железной дороги, руководивший теперь ЦТЧ НКПС.

Во-первых, в телеграмме подчеркивалось, что назначаюсь временно, а во-вторых, просто бухгалтером, а не главным бухгалтером, как было объявлено в телеграмме ЦГЛ Волкова и в приказе начальника топливной инспекции Тимохина. И вот эти, казалось бы, мелочные расхождения впоследствии лишили меня получения моих 800 граммов хлеба и прочих продуктов по карточкам, что испортило немало крови.

В этот же день мой брат Шура писал моей семье в Ижевск:

«Здравствуйте, дорогие Шура и племяннички Верочка и Борик.

Разрешите передать свой фронтовой командирский привет. Дорогие родные! Я жив и здоров, чего и вам желаю. Интересуюсь, где сейчас Саша, отец, получили ли вы мои деньги? Дорогая Шура, от Воронежа я уже давно уехал, немного отдохнули, пополнили свои силы и сейчас готовимся дальше громить по-новому боевому гадов-гитлеровцев. Нахожусь на самом действующем фронте. Сталинград скоро весь будет нашим. Думаю, что скоро будем держать путь к новым победам. Доберемся еще до своих гнездышек на милой Украине, к своей матери и сестре Ане и ее пацанам, отомстим сволочам за нашу русскую кровь. Передавайте привет дорогому и любимому отцу, крепкий семейный поцелуй, а также дорогому брату Саше. Целую всех вас. Ваш Шура».

01.12.1942