Зефир в шоколаде

— Красивая девочка, — сказал Виктор, когда Антон подошёл и встал рядом с ним, сверху глядя на танцпол. На Лере сегодня было лёгкое, светлое платье, ткань светилась и струилась по её телу, когда она танцевала или просто двигалась, огни цветомузыки отражались от неё, и отыскать её взглядом даже среди множества молодых людей, было нетрудно. И Антон с Виктором оба на неё смотрели, оба с прищуром и неимоверным интересом следили за ней взглядом.

— Красивая, — согласился Антон.

Соловьёв голову повернул и на друга взглянул с намёком.

— И не дура.

— Что, признаюсь, меня удивило.

Виктор усмехнулся.

— Ну, это ты после Алиски удивился.

— Да.

— И что, это хорошо или плохо?

— Что она не дура? Я пока не решил.

— Но девочка красивая, Антох.

— Слышу в твоём голосе намёк.

— Какой намёк? Ты и без того уже всё смекнул, разве нет? Так и ешь её глазами.

— Это тот случай, мой друг, когда желаемое сгруппировалось с необходимым.

— Ага, рассказывай. — Виктор вздохнул и откровенно скривился. — Всё-таки это несправедливо, что тебе так везёт. Я больше, чем уверен, что если бы я оказался в твоей ситуации, то мне бы досталась жадная уродина с кривыми ногами и мозгами, как раз между ними.

Антон, не скрываясь, рассмеялся, а Соловьёва по спине хлопнул.

— Зависть — плохое чувство, Витя. Но… ты посмотри на неё. Я сам себе завидую.

— Долго завидовать будешь? — невинно поинтересовался Виктор.

— Надеюсь, нет. У меня уже терпение кончается. Представляешь, подлость, у неё воспитание.

— Серьёзно?! Не может быть.

— Да, да. Вот что значит отсутствие Бориной личности поблизости в период взросления. Кто бы мог подумать.

Они снова на Леру уставились, затем Виктор головой качнул.

— Борисыч явно не на ту дочку поставил.

— Сейчас я готов этому обрадоваться.

Виктор развернулся к нему лицом, продолжал ухмыляться.

— Красавица, наследница, умница… по нашим с тобой догадкам. Конечно, можно радоваться. Одно смущает — учительница.

Антон попытался спрятать улыбку, сунул руки в задние карманы джинсов, принимая вызывающую позу.

— Наследницам, Витёк, не нужна работа. Тем более в школе. Да и есть на её работе одно обстоятельство, которое меня не устраивает.

— Морально-этическое?

— Нет. В очках и с портфелем. Именуется директором школы.

— Соперник? — Соловьёв пришёл в неописуемый восторг.

— Ну, моим соперником его только Лера считает. Пока.

Виктор даже языком прищёлкнул.

— Как мне нравится твоё «пока». — Потом вздохнул, глянул сначала в одну сторону, потом в другую. Потом спросил: — Антох, а если она не согласится?

— Я постараюсь быть убедительным.

— Насколько?

— Насколько будет нужно, — ответил Антон, причём в этот момент улыбки на его лице заметно не было. — В конце концов, разве я не выполняю волю покойного?

— Да… Борисыч наверняка в гробу переворачивается всякий раз, как ты вспоминаешь его с таким выражением лица.

— Вить, кому, как не тебе известно, что всё это было шуткой. Пьяной Бориной шуткой. Или злонамеренной пакостью. Он был большой мастак и на то, и на другое. А потом он пошутил ещё раз, взял и умер через два дня, не успев до конца протрезветь, а то и вспомнить, как подписывал ту бумажку.

— С указанием тебе жениться на его дочери, чтобы получить «Колесо» в своё полное владение.