Зейтун

Оба рассмеялись, Зейтун сел к себе в машину, положил карточку на приборную панель и вырулил с парковки. Он решил, что при случае обязательно ему позвонит: во-первых, электрики ему всегда были нужны, во-вторых, понравилась напористость парня.

Поселившись в Новом Орлеане одиннадцать лет назад, Зейтун поначалу брался за любую работу по всему городу, будь то покраска, установка стен из гипсокартона или укладка кафеля, пока не нанялся к некому Чарли Сосьеру. Чарли владел компанией, которую создал буквально с нуля. Разбогатев, он решил, что уйдет на пенсию до того, как начнутся проблемы со здоровьем. У него был двадцатилетний сын, которому он мечтал передать свой бизнес. Сына Чарли обожал, но тот оказался бездельником и неблагодарным шалопаем: от работы увиливал, а если что-то и делал, то спустя рукава, вдобавок к работникам отца относился пренебрежительно.

В то время у Зейтуна не было машины, и он добирался до работы на купленном за гроши плохоньком велосипеде. Однажды, когда Зейтун уже и так опаздывал, как назло, прокололась шина. Проехав полмили на спущенном колесе, Зейтун понял, что впервые в жизни безнадежно опаздывает — ему предстояло преодолеть еще четыре мили по городу за двадцать минут. Бросить велосипед, без которого нельзя обойтись, и отправиться пешком он не мог, ехать на спущенном колесе — тоже, единственное, что оставалось сделать, это взгромоздить велосипед на плечо и рысцой припустить по улице. Зейтуна охватила паника. Если он опоздает на работу, как это отразится на его репутации? Чарли будет разочарован и, может быть, не захочет его держать. А что, если он расскажет про непунктуальность Зейтуна владельцам других ремонтных компаний, что, если не захочет давать ему рекомендацию? Последствия были бы ужасны. Хорошая репутация что пирамида: она строится не сразу, а по чуть-чуть, день за днем.

Зейтун ускорил бег. Он наверняка не успевает вовремя, но если поднажать, то, может, повезет опоздать всего минут на пятнадцать. Был конец августа, на улице стояла тяжелая влажная духота. Обливаясь потом, Зейтун пробежал примерно милю, как вдруг рядом с ним притормозил грузовичок.

— Чем ты тут занимаешься? — раздался голос из кабины.

Не замедляя бега, Зейтун повернул голову. Он не сомневался, что это какой-нибудь излишне любознательный нахал увидел мужика, бегущего вдоль дороги с велосипедом на плече, и решил позабавиться. Но Зейтун ошибся — за рулем сидел его босс, Чарли Сосьер.

— Спешу на работу, — ответил Зейтун, не останавливаясь. Ему бы в тот момент притормозить, но он уже вошел в ритм и продолжал бежать бок о бок с грузовичком.

— Ладно, — рассмеялся Чарли, — закидывай велосипед в кузов.

Уже в кабине Чарли искоса посмотрел на Зейтуна и сказал:

— Знаешь, за тридцать лет в бизнесе лучше работника, чем ты, пожалуй, у меня не бывало. — Они ехали в сторону стройки, и Зейтун смог наконец расслабиться, сообразив, что увольнение ему пока не грозит. — У меня тут один, — продолжил Чарли, — говорит, что не пришел на работу, потому что у него машина не завелась. Другой оправдывается тем, что проспал. Проспал он, видите ли! Третьего жена выгнала или что-то в этом роде, вот он и прогулял. У меня числятся двадцать или тридцать человек, и только десять приходят на работу каждый день. — Они остановились на светофоре, и Чарли окинул Зейтуна долгим взглядом: — А вот возьмем тебя для примера. Казалось бы, у тебя есть отличная отмазка: машины нет, велосипед сломался, — но ты, тем не менее, взвалил его на плечи и вперед. На такое только ты способен.

После того случая дела у Зейтуна резко пошли в гору. Через год он сумел, накопив денег, купить себе грузовичок. А два года спустя открыл собственный бизнес и нанял двенадцать работников.

В полдень Зейтун подъехал к Исламскому центру на Сен-Клод-авеню — неприметной мечети и месту собраний мусульманской общины в центре города. Все братья и сестры Зейтуна почитали Аллаха, но он, пожалуй, соблюдал обряды наиболее рьяно, не пропуская ни одной молитвы. Коран предписывает мусульманам молиться пять раз в день: первый раз — до рассвета, затем — после полудня, потом — в середине дня, четвертая молитва — на закате, и, наконец, в последний раз — полтора часа спустя после захода солнца. Если во второй половине дня Зейтун оказывался поблизости от своего дома, он совершал намаз там, но чаще молился прямо на рабочем месте. За многие годы он умудрился помолиться почти в каждом уголке города: на стройках, в парках, в домах друзей, но по пятницам Зейтун заходил в мечеть, чтобы прочитать джума-намаз — обязательную пятничную молитву для всех мужчин — со своими друзьями.

Войдя внутрь, он первым делом совершил ритуальное омовение — вуду, а затем начал молиться: