Зелье практикантов

Довольно простой кровный ритуал мы провели вчера, и состоял он из одного короткого заговора, надрезов у локтя, обморока Эзры, конечно, и тонкой линии, что появилась на месте надреза после завершения. Ничего особенно не изменилось, но когда я расслаблялась, чувствовала какое-то теплое шевеление у сердца и знала, например, что Эзра в порядке и даже не болеет. Я надеялась, что эта связь не распространяется на большее, и мы не будем чувствовать того, что друг у друга на душе.

Все же появившись один раз эта связь оставалась на всю жизнь. И если она постепенно перерастет в более тесную, это создаст трудности. Для подобной близости нужно быть хотя бы друзьями, а не приятелями, которые ходили на несколько общих занятий. Эзра сам точно не знал, насколько может развиться подобная связь. Судя по заметкам в его гримуаре, всё зависело от людей, то есть, предугадать что-либо было невозможно. Неоспоримым плюсом для побратимов считалась возможность в определенных случаях черпать силу из резерва друг друга. Но в моей голове пока это всё не улеглось, и я больше удивлялась, чем взвешивала плюсы и минусы своего положения. В конце концов, теперь я не только старшая сестра эльфийки, но и побратим ведьмака, нетривиальное сочетание, по-моему.

Во время пути на разговоры никто почти не отвлекался. Эзра с одним из эльфов остался в деревеньке у места сброса магии, а меня сопровождал сам Галатэль и уже известный Мелонир Эсир.

Ехали мы быстро, Галатэль всё больше хмурился и размышлял. И только когда показался город, как будто смирился с тем, что мы едем именно в Руштву. Что, судя по всему, ему не нравилось. В середине дня Мелонир Эсир уехал вперёд, чтобы прибыть как бы независимо от нас и разведать обстановку. Мы же пустили лошадей шагом, притворяясь обычными путниками. Было немного странно, что сам Правитель занимается поимкой преступника, но на этот счёт я молчала. Мне всё нравилось, кроме некоторой хмурости. Может быть, поэтому я заговорила о первом, что пришло в голову:

— Слушай, Галатэль, а почему Мелонир Эсир носит два имени, с виду он обычный эльф, а имени два? — эльф как раз только отъехал и самое время было его обсудить. Как делают кумушки, которые с улыбкой говорят «здрасте», а как только ты проходишь обсуждают фасон твоего платья и распутное поведение, даже если оно не было таковым.

— В древних родах приветствуется разделение. Существует имя для всех и имя для своих. Вероятно, потому что имя, данное от рождения у них имеет особую силу, — спокойно ответил Галатэль, рассеянно рассматривая дорогу. — Имя для всех состоит из того, что придумал себе сам ребёнок и из имени рода. Эсир — это имя рода.

— Значит, я все же могу звать Эль Тин, просто Эль? Необязательно же упоминать род, — меня давно заботил этот вопрос.

— Род у них главное, и это тоже часть имени. Произнося только Эль, ты как бы обрубаешь имя. Это было бы равносильно тому, что меня бы ты звала Га, а я тебя Ар, — пояснил он.

— Га, по-моему, звучит, — я улыбнулась.

— Мне больше нравится, когда ко мне обращаются целым именем, — усмехнулся он и как будто встряхнулся, прогоняя рассеянность. — Ну а теперь рассказывай о себе.

— Ведьма, девятнадцать лет. Почти не пью, — охотно начала я. — Есть кот, точнее, саблезуб и он пока общий с профессором Астером.

Галатэль широко улыбнулся, и тут же закрыл глаза рукой и засмеялся. Его плечи чуть расслабились и, кажется, из взгляда ушла некоторая напряженность. Он все еще был собран, но теперь окончательно стал похож на себя. Во всяком случае в глазах, как обычно, появилось лукавство.

— Шутки в сторону, душа моя, — вопреки серьезному тону, он улыбался. — Рассказывай, сколько предложений руки и сердца ты получила?

— У меня по-прежнему только одно предложение. От Фредерика, — я улыбнулась.

— Что же случилось с другими арендаторами? Ослепли, оглохли, ушли в мир иной?

— Ну одного, самого старого, деморализовала Эль Тин, другого Лил. Без рукоприкладства, все живы и даже слышат двумя ушами.

— Ладно, с этими понятно, хотя все же очень глупо с их стороны. Ну а рыжик? — Галатэль с искренним любопытством посмотрел на меня, а я замолчала. Даже улыбаться перестала. Почему-то говорить о предложении, которое мне сделал граф желания не было, а пошутить про это я пока не могла.

— Нет, он тоже не предлагал ни руку, ни сердце, — спокойно ответила я, а Галатэль, который, конечно, заметил смену настроения, покачал головой.

— Рей, вокруг тебя сплошные дураки.

Наверное, стоило легко пошутить и указать на очевидное, что сейчас рядом со мной только он. Но мне было слишком приятно слышать даже такой завуалированный комплимент, и я просто улыбнулась.

Когда мы подъехали к Руштве Галатэль знал о моих делах, если не всё, то почти. В основном он смеялся, хотя иногда и сочувствовал сквозь смех. В конце концов, зернохранилище, в котором вместо зерна складируются пьяные работники соседа достойно сочувствия. Но я о его жизни за это время почти ничего не узнала. Тем неожиданнее было, его признание. Когда мы проехали уже по моим ощущениям половину города, он задумчиво сказал: