Зеленая кошка

— Вот-вот, как червяк! Может, я и есть червяк. Может, мне так нравится. Убери ногу, перец раздавишь.

— Зачем это тебе перец понадобился?

— Что ж ты, Полголовы, не знаешь, для чего нужен перец?

— У меня есть имя!

— Конечно, конечно, Полголовы!

— Мы собираемся стряпать, — сказал Марк. — Хочешь с нами?

— Вот ещё! Это девчачье дело.

Марк и Натали так и покатились со смеху.

— Мяу-мяу-мяу-ли!

Кто девчонка? Натали!

Мяу-мяу-мак!

Кто мальчишка? Марк!

Мяу-мяу-да!

Кто Патрис? Балда! — выкрикивали брат с сестрой, да как складно! Ещё бы — не в первый раз!

Патрис разозлился и пожалел, что здесь нет его мамочки. Уж она бы заткнула рот этим малявкам.

Что и говорить, Патрису не позавидуешь! Брат с сестричкой за словом в карман не полезут, а раз уж сам напросился — терпи!

Но, как ни странно, Марк вдруг замолчал и стал прислушиваться. Что это за шум на лестнице? Кажется, кто-то звонит к соседке, тётушке Берте. Но тут Патрис затопал ногами и завопил:

— Ты! Молокосос! И ты тоже, подумаешь, какая…

— Тихо ты, — отмахнулся Марк и снова стал слушать, хмуря брови. Наконец он улыбнулся сестре и объяснил: — Это же Мари-Адель!

Да-да, это её весёлый голос:

— Добрый день, тётушка Берта. Я иду по магазинам. Вам что-нибудь нужно?

Тётушка Берта, наверное, что-то ответила, но очень тихо. И опять звонкий голос Мари-Адель. Марк и Натали дождались конца разговора, и Марк забарабанил в дверь.

— Войдите! — со смехом пригласила Мари-Адель. Брат с сестрой вышли на площадку.

— Привет, Марк! Привет, Натали! И ты тоже здравствуй!

Это Патрису-то «ты» — он даже рот открыл от такой бесцеремонности и застыл с глупым видом.

— Что-нибудь случилось? — спросила Мари-А дель. — Помочь вам?

— Я рассыпал перец-горошек, а больше нету…

— У меня только молотый, но, может, у тётушки Берты найдётся…

И Мари-Адель снова позвонила. За дверью послышались шаги — тётушка Берта, прихрамывая и опираясь на палку, шла по коридору открывать. Она всё поняла с первого взгляда и весело спросила:

— Ну, чего вам на этот раз не хватает?

— Перца-горошка.

— Ага, значит, колдуете на кухне?

— Пока нет, но собираемся.

— Так-так. Пойду поищу вам перец.

Скоро тётушка Берта вернулась со старой жестянкой, полной перца-горошка.

— Берите сколько надо, а что останется — вернёте.

Марк и Натали разом протянули руки к банке и разом отдёрнули их, понадеявшись друг на друга. Бац! Банка падает! Дзынь! Крышка отлетает! Перчинки рассыпались и — клок-клок-клок! клик-клик-клик! — бойко запрыгали, как весенние градинки. Тан-тан-тан! Тон-тон-тон! Тин-тин-тин! Покатились сперва к ребятам, потом обратно к тётушке Берте, а потом поскакали по ступенькам вниз.

Тётушка Берта, видно, не один год держала в этой банке перец, и на дне накопилась перечная пыль.

— А-а-ап-чхи!!!

— Вот это да! Апчхи!

— Да тут… Апчхи!

— Я думала… Апчхи!

Толстяк Кларенс, кот тётушки Берты — лентяй, каких мало, но любопытства в нём хоть отбавляй, — сунулся поглядеть, что случилось, но тут же отскочил и, задрав хвост, понёсся обратно: он тоже расчихался.

Все плачут и хохочут до слёз. Все, но только не Патрис.

— Ой-ой, постойте, — еле выговаривает Натали. — Апчхи! Я… я…

Она сбегала домой, принесла коробку с разноцветными бумажными платками, и вот уже у всех в руках по цветному платочку. У всех, кроме Патриса: этот гордо достал из кармана свой собственный белый батистовый платок. Все вышли на лестницу, только Патрис так и не переступил порога. Но и он тоже то и дело сморкается и трёт глаза своим платком. Одного платка мало, нужны ещё и ещё: разноцветные бумажки вспархивают, словно бабочки.

Все чихают, все хохочут, никак не остановятся.

«Апчхи! Апчхи!» — вот ещё кто-то поднимается по лестнице — это консьержка, чихая, разносит почту по этажам. Она чихает, чихает и не может понять отчего. Пришлось и ей дать платок. Наконец эпидемия чиха пошла на убыль, и консьержке объяснили, что произошло.

— В общем, мы с Марком сейчас всё выметем, — сказала Натали.

«Мяу-мяу-мяу!» — на сей раз это не Марк, а Кларенс — он снова замяукал, как все нормальные кошки.

— Постойте, я напою вас чаем с молоком, — предложила тётушка Берта. — Ну и начихались же мы! Зайди ко мне, Мари-Адель, на пять минут, никуда твой магазин не денется. И вы заходите, мадам Гарсиа.

— Я — нет… — начала было консьержка.

— Ничего-ничего, на минуточку!

— Я — нет, нужно почта разносить, — пояснила с широкой улыбкой мадам Гарсиа, немного коверкая слова. Она испанка и по-французски говорит не очень правильно.

— Тащи швабру, совок и стрелку, — командует Натали брату.

У Патриса, который всё торчал в дверях, глаза на лоб полезли. Его и так коробили манеры всей этой компании, а тут ещё какая-то стрелка! При чём тут стрелка?

— Будешь нам помогать? — спросил его Марк.

— Вот ещё! Я здесь ни при чём. И вообще я вам не уборщица.

— Зануда ты и ломака!

— Да выходи же, пойдём к тётушке Берте, — сказала Натали.

— Не желаю я к ней идти!

— Это ещё почему? — спросила Натали и нахмурилась: опять Патрисовы «штучки».

— Во-первых, я её не знаю. А во-вторых, она мне не нравится. И вообще в нашем особняке с прислугой не разговаривают.