Зеленая кухня, или Самый опасный рецепт (СИ)

Чего тут только не было! Дикий ветриветерник, лучшее средство от сердечного спазма, гордо поднимал белые соцветия — здесь, на севере, он был намного крупнее, чем на юге. Кусты узколистого кровавика сердито топорщились рядом, словно говорили, что мимо них никто не пройдет — кровавик считался сорняком, но его корешки были хороши при воспалении легких. А вот проелика свободная — похожа на крапиву, ее используют при воспалении суставов.

— Что это? — спросила Джейн. Подхватив юбку, она присела на корточки и дотронулась до арвазии полыннолистой — очень красивого сорняка, который заполнял свободное место плотным ковром. Я сорвал листок, пожевал и ответил:

— Арвазия. Чудесная трава, в ней много витаминов. А вон там белая марь, успокоительное и противоопухолевое. Джейн, это роскошная зеленая кухня!

— Роскошная? — Лемпи вышла к нам, неся в руках две пары калош — очень кстати, я хотел как следует рассмотреть розовые соцветия курисумы. — Барин, да тут все сорняками позаросло! Полоть-не переполоть! Вон те кусты мне по пояс поднимаются!

И она показала, какой высоты достигает бурдиома, заодно продемонстрировав изгиб бедра. Джейн посмотрела на Лемпи так, словно готова была как следует оттаскать ее за волосы. Служанка правильно поняла взгляд госпожи и мелодичным голосом пропела:

— Обед уже накрыт!

Когда-то у меня был однокурсник-северянин, который рассказывал, что у него на родине готовят вкусно и сытно, а не украшают тарелку завитками соуса, как на юге, положив в нее тонюсенький ломтик ветчины. Придя в столовую, я увидел, что в Кассулантинене придерживаются той же философии. На столе красовался рыбный пирог, лещ в тесте с картофелем и овощной салат. Когда мы сели, то Лемпи поклонилась, желая нам приятного аппетита, и я с улыбкой понял, что забыл, каково это — когда обед для тебя готовит и подает живой человек, а не магия.

— Кушайте на здоровье, приятного аппетита! — сказала служанка и, обернувшись ко мне, добавила: — Барин, с вами наш поселковый голова хотел поговорить. Сказал, что дела есть, и дел много.

* * *

Джейн

Наш новый дом мне очень понравился. На уроках истории нам рассказывали, что на севере строят из дерева, а не из камня, и, войдя в дом, я почувствовала, что он живой. Все в нем было наполнено теплом, уютом и светом — и старинная, основательно тяжелая мебель, и хрупкая вязь резьбы, и камин. Здесь хотелось жить, а не просто коротать дни.

Спальни были на втором этаже. Войдя в свою комнату, я решила, что она похожа на сундучок. Деревянные стены были выкрашены белой краской, от этого маленькая комната казалась просторнее. На полу лежал разноцветный домотканый ковер — он будто бы так и звал пройти по нему, но Аррен, который заглянул в комнату вместе со мной, предупреждающе вскинул руку.

— Постой-ка, я его проверю. В такие коврики частенько вплетают разное.

Я вспомнила подклад с рыжими волосами, который Аррен извлек из матраса на постоялом дворе, и невольно поежилась. Но ни в коврике, ни в легких шторах, ни в кровати не было ничего плохого. Вот кровать, кстати, в самом деле была как сундучок со снятой стенкой — ляжешь на нее, задвинешь плотную занавеску, и к тебе не проникнет ни холодный воздух, ни комары. Впрочем, Аррену это не понравилось.

— Лежишь, как в гробу, — недовольно произнес он. Я лишь вздохнула.

— Зато комары не летят. Видишь, тут и смолка от них есть. Родители клали такую же.

Осмотрев свои комнаты, мы вышли на свежий воздух и обнаружили, что нас уже ждут. Возле забора топтались любопытные — всем ужасно хотелось увидеть мага-отравителя, который приехал сюда из самой столицы. Женщины в кружевных чепцах, белых блузах, клетчатых юбках и таких же клетчатых жилетах, с красными бусами в несколько рядов, явно принарядились для Аррена, и я почему-то почувствовала неудобство и неприязнь.

Впрочем, почему? Да, Аррен свободный человек, да, с ним могут кокетничать — вот и Лемпи развернула такую стрельбу глазами, что только держись. Почему бы и нет? Что мне до этого?

Но мне было неприятно. Мне стало как-то не по себе.

Поселковый голова был громадного роста, темноволосым, похожим на медведя. Рукава пиджака едва не трескались на его ручищах. Когда он вошел в калитку, то я увидела, как некоторые женщины машут ему вслед, будто бы рассыпают соль в спину — наверно, это должно было отогнать магию, которой Аррен мог бы его ударить.

— Тойво Мяккинен, к вашим услугам, — представился поселковый голова. Аррен назвал свое имя, мужчины обменялись рукопожатием, и зеваки облегченно вздохнули: никто не собирался есть Мяккинена живьем, по крайней мере, сразу. — Вы, говорят, по ядам великий знаток?

Аррен кивнул. Мы прошли к скамейке, поставленной так, чтобы видеть и улицу, и часть огорода.

— Да, верно. Я составлял яды для его величества Генриха.

Мяккинен провел ладонью по лбу.

— Да, про вас вот “Северное время” написало, — я никогда не слышала такого названия и решила, что это какая-то местная газета. — А вот скажите, господин Эленбергер, так ли то, что где яд, там и лекарство?

Аррен улыбнулся.

— Зависит от правильной дозировки.