Зеленая мартышка

Там, наверху, что снег ланской и лонский, — армада, облачные корабли.

Надев шубейки широты чухонской, жужжат свое шумерские шмели.
В полдневный зной все соткано из света, кому бы тут еще смотреть в зенит?
Одни сообщники любви и лета — кипрей, и зверобой, и аконит.

О дреме луговой лучи расскажут историю вне пыла и остуд,

стебельчатые швы им пальцы свяжут, соцветья рукава переплетут.
Громоздкие венки плетешь, подруга, легчайшие венцы в ромашках сплошь.
Остановила войско калиюга, на перемирие весь мир похож.

Но с мельницы уже грядет возничий, чу, скрип колесный, значит, едем вспять,

вне вотчины цветной капеллы птичьей Финляндии Фарландией не стать.
Сноп луговой в ее объятьях едет, задумчиво жует он стебелек,
но на глазах, как лето тонет в Лете, нисходит лепет в пятистопный слог.

Но версты продлены и дериваты, на Вечность с легкостью растянут свет,

а летнего романа день девятый — на девять месяцев или на девять лет.
Хоть древу суждена одна из веток, расстанемся на вы, а не на ты.
Но я увижу в мире напоследок цветы и луг, цветы, цветы, цветы.