Зеленая миля

Следующий день ничем не отличался от предыдущих, но на нем оборвалась эта необычная октябрьская жара. Когда я приехал на работу, с запада доносились раскаты грома, там же громоздились черные облака. К ночи они надвинулись, и мы видели вылетающие из них бело-голубые трезубцы молний. Примерно в десять вечера над округом Терпинг пронесся смерч, убил четверых и сорвал крышу с конюшни в Тефлоне. Гроза и сильный ветер обрушились и на «Холодную гору». Потом мне подумалось, что даже небеса протестовали против скверной смерти Эдуарда Делакруа.

А начиналось все очень даже хорошо. День у Дела прошел спокойно. Иногда он играл с Мистером Джинглесом, но в основном лежал, поглаживая его по шерстке. Уэртон пару раз пытался поднять бучу. Однажды начал орать Делу о мышбургерах, которыми они наедятся после того, как Счастливчик Пьер отправится исполнять тустеп[35] в ад, но маленький француз не отреагировал, и Уэртон, решив, что больше ему сказать нечего, заткнулся.

В четверть одиннадцатого прибыл брат Шустер и порадовал нас, заявив, что будет молиться с Делом на французском. Мы восприняли его слова как добрый знак. К сожалению, мы ошиблись.

К одиннадцати потянулись свидетели. Говорили они главным образом о погоде, некоторые высказывали опасения, не придется ли откладывать казнь из-за отключения электричества. Никто из них, похоже, не знал, что Старая Замыкалка работает от автономного генератора и помешать представлению может только прямое попадание молнии. На этот раз в щитовую отрядили Гарри, поэтому он, Билл Додж и Перси Уэтмор по совместительству стали капельдинерами, показывали приглашенным их место, вежливо спрашивали, не принести ли им стакан прохладительного напитка или воды. Присутствовали две женщины: сестра девушки, которую изнасиловал и убил Делакруа, и мать мужчины, погибшего в огне, — крупная, дебелая, решительно настроенная дама. Она надеется, заявила эта дама Гарри Тервиллигеру, что тот, кто должен сегодня умереть, дрожит от страха, зная, какая его ждет судьба, ибо костры ада разожжены и дьявол уже раскрыл ему свои объятия. А потом она внезапно разрыдалась и уткнулась в огромный, с наволочку, носовой платок.

Гром, раскаты которого не могла заглушить металлическая крыша, гремел все сильнее и ближе. Люди переглядывались, чувствуя себя не в своей тарелке. Мужчины, все при галстуках, не слишком уместных в столь поздний час, вытирали потные лица. Кладовая за день накалилась, как печь. И, разумеется, они старались не смотреть на Старую Замыкалку. Возможно, раньше они и отпускали на сей предмет шуточки, но к половине двенадцатого все это осталось в прошлом. Понятно, конечно, что приговоренным к смерти, которым предстоит сесть на этот дубовый стул, не до смеха, но не только у них сползает с лица улыбка, когда подходит время казни. Не очень-то легко смотреть на человека, сидящего на возвышении с привязанными к стулу руками и ногами. Так что свидетели по большей части молчали, а когда грянул особенно громкий раскат грома, сестра жертвы Делакруа даже вскрикнула. Последним занял свое место Кертис Андерсон, замещавший начальника тюрьмы Мурса.

В половине двенадцатого я подошел в камере Делакруа в сопровождении Зверюги и Дина. Дел сидел на койке, Мистер Джинглес — у него на колене. Мышонок тянулся головой к лицу приговоренного, его маленькие глазки-бусинки смотрели в одну точку. Делакруа гладил головку Мистера Джинглеса между ушами. Крупные слезы катились по лицу Дела, и именно от них не отрывал взгляда Мистер Джинглес. Дел вскинул голову на звук наших шагов. Бледный как мел. Я скорее почувствовал, чем увидел, что Джон Коффи стоит у решетки своей камеры.

Дел скривился, когда ключи заскрежетали в одном, а потом и во втором замке, но сдержался, продолжая поглаживать головку Мистера Джинглеса. Отомкнув замки, я откатил дверь в сторону.

— Привет, босс Эджкомб, — поздоровался Дел. — Привет, парни. Скажи привет, Мистер Джинглес. Но Мистер Джинглес продолжал пристально вглядываться в лицо невысокого лысоватого мужчины, словно пытаясь понять, отчего по его щекам катятся слезы. Раскрашенная катушка лежала в коробке из-под сигар. Она положена туда в последний раз, подумал я, и у меня защемило сердце.

— Эдуард Делакруа, как сотрудник суда…

— Босс Эджкомб?

Я хотел было продолжить, но в последний момент передумал.

— Чего тебе, Дел?

Он протянул мне мышонка.

— Возьмите. Позаботьтесь о Мистере Джинглесе.

— Дел, не думаю, что он пойдет ко мне. Он…

— Mais oui,[36] он говорит, что пойдет. Он говорит, что все знает о вас, босс Эджкомб, и вы отвезете его в то место во Флориде, где мыши показывают разные трюки. Он говорит, что доверяет вам. — Делакруа еще выше поднял руку, и будь я проклят, если мышонок не прыгнул с его ладони мне на плечо. Такой легонький, что его веса я не почувствовал. А вот жар его маленького тельца прошел сквозь ткань униформы. — Босс, не давайте его в обиду. Не позволяйте никому причинить вред моей мышке.