Зеленая миля

— Пол в административном корпусе просматривает личное дело Дела и список свидетелей казни. Это очень важно, потому что экзекуция прошла не так, как положено. Он сказал, что, возможно, вернется только к концу смены. Ты, Гарри и Перси в прачечной, стираете одежду.

Именно так ответили бы в любом блоке, если б проверяющий недосчитался надзирателей. По ночам в прачечной играли в карты, блэкджек или покер. О тех надзирателях, которые принимали участие в игре, говорили, что они стирают одежду. Обычно за игрой выпивали, иной раз и курили травку. Полагаю, то же самое происходило в любой тюрьме, с того момента как человек изобрел тюрьмы. Когда проводишь столько времени, охраняя нарушителей закона, трудно самому остаться незапятнанным. В любом случае проверять, стирали мы одежду или нет, никто бы не стал. На ночные постирушки начальство предпочитало закрывать глаза.

— Не придерешься. — Я подтолкнул Коффи к своему кабинету и повернулся к Дину. — Если мы попадемся, Дин, ты ничего не знаешь.

— Сказать-то легко, но…

В этот момент костлявая рука высунулась из камеры Уэртона и схватила Коффи за бицепс. Мы ахнули от неожиданности. Уэртон должен был отключиться, но он стоял у решетки, качаясь из стороны в сторону, словно боксер, пропустивший сильный удар, и лыбился во весь рот.

Коффи отреагировал более чем необычно. Он не отпрянул в сторону, лишь шумно втянул воздух сквозь сжатые зубы. Скривился, словно его коснулось что-то холодное и скользкое. Глаза его широко раскрылись, будто Уэртона он увидел впервые, будто они не вставали вместе каждое утро и не ложились спать каждый вечер. А лицо его стало точно таким же, как в тот момент, когда он захотел, чтобы я вошел к нему в камеру. С тем чтобы помочь мне. И еще раз я видел у него такое лицо, когда он протягивал руки, чтобы я положил в них Мистера Джинглеса. Вот и теперь лицо его как бы осветилось изнутри, словно кто-то внезапно зажег лампу у него в мозгу. Только выражение лица было другим. Можно сказать — жестким и холодным, и впервые я подумал: а что произойдет, если Джон Коффи вздумает бежать? У нас револьверы, мы могли пристрелить его, но даже с оружием завалить его — задача не из простых.

Схожие мысли я прочитал и на лице Зверюги, но Уэртон лишь продолжал лыбиться.

— Куда это вы собрались? — спросил он. Язык его заплетался, получилось: «Куд эт овы сбрались?»

Коффи стоял не шевелясь, потом повернулся к Уэртону, посмотрел сначала на его руку, затем на его лицо. Я не мог понять, что означают эти взгляды. Чувствовал, они что-то означают, но понять, что именно, не мог. Что же касается Уэртона, то он меня не волновал. Потом он бы все равно ничего не вспомнил. Как лунатик.

— Ты — плохой человек, — прошептал Коффи, и я не могу с уверенностью сказать, что услышал я в его голосе: боль, злость или страх. А может, все вместе. Коффи вновь посмотрел на руку, вцепившуюся в его бицепс. Как смотрят на насекомое, которое может больно укусить.

— Ты прав, ниггер. — Уэртон самодовольно улыбнулся. — Плохой для таких, как ты.

Тут я понял, что сейчас может случиться что-то ужасное, способное полностью изменить намеченный план, точно так же, как землетрясение меняет русло реки. И ни я, ни кто-то другой не в силах что-либо изменить.

Но Зверюга придерживался иного мнения. Он оторвал руку Уэртона от бицепса Коффи, и ощущение безысходности исчезло. Я уже упоминал, что за время моей службы в блоке Е телефон губернатора никогда не звонил. Все так, но если б он зазвонил, я испытал бы точно такое же облегчение, как в тот момент, когда Зверюга разъединил руку Уэртона и бицепс черного гиганта. Глаза Коффи сразу затуманились. Свет внутри погас.

— Ложись на койку, Билли, — порекомендовал Уэртону Зверюга. — Отдохни.

Обычная фраза, которую мы не раз говорили нашим подопечным, но сейчас она пришлась как нельзя кстати.

— Может, и лягу. — Уэртон отступил на шаг, повернулся, его повело в сторону, но он не упал, в последний момент сумел удержаться на ногах. — Ну и ну! Все плывет перед глазами. Как после крепкой выпивки.

Уэртон поплелся к койке.

— Ниггеров надо сажать на отдельный электрический стул, — успел пробормотать он, прежде чем уперся коленями в край и рухнул на койку. Захрапел Уэртон еще до того, как его голова коснулась тюремной подушки.

— Господи, да как он смог встать после такой дозы снотворного? — прошептал Дин.

— Это неважно, главное — он отключился, — ответил я. — Если зашевелится — дай ему еще одну таблетку, растворенную в стакане воды. Но не больше. Убивать его нам ни к чему.

— Такое чудовище таблетками не убьешь, — пробурчал Зверюга, искоса глянув на Уэртона. — Таблетки им только на пользу.

— Он — плохой человек, — повторил Коффи чуть ли не шепотом, с некоторой неуверенностью, словно не очень-то знал, что означают его слова.

— Совершенно верно, — кивнул Зверюга. — Очень плохой. Но мы о нем можем уже забыть. Сегодня он нам не помешает. — И мы двинулись дальше, окружив Коффи, словно обожатели — идола. — Скажи мне, Джон, ты знаешь, почему мы взяли тебя с собой?

— Чтобы помочь, — ответил он. — Я думаю… чтобы помочь… даме?