Зеленая ночь

…Акбару было два года, когда умерла мать. Отец сам кормил его, стирал ему белье. А когда Акбар немного подрос, он заметил, что некоторые подсмеиваются над отцом: «Учитель Абдулла сам глину мешает…», «Учитель Абдулла лучше женщины готовить умеет…» Представляя кому-нибудь Акбара, иногда говорили: «Учителя Абдуллу знаешь, его сын», «Абдуллу-великомученика знаешь, вот его сын».

Двадцать шесть лет тянул отец лямку вдовца. Выучил сына, женил его, у него уже был внук Джейхун.

— А теперь нарисуй машину… «Волгу»! — мальчик перевернул страницу.

Абдулла улыбнулся и вдруг задумался, глядя в окно. Поезд миновал длинный дощатый забор. Старик шевельнулся, ткнул пальцем в окно:

— Красиво — дощатый забор… Каменная ограда — не то. Этот покрасить можно… А смотри, какие тут деревья!.. Дрова из них!..

— Я вижу…

«Думает о дровах… Не придется ему погреться их теплом… И как мы все будем без отца?..» Акбар словно сейчас только понял, какая это будет огромная потеря. Ему вдруг показалось, что на следующий день после смерти отца все сразу развалится, деревья в саду повалятся набок…

Как сказал старый врач: «Жить ему всего ничего». Акбар вздохнул. «Ничего… ничего… ничего… ничего…» — стучали колеса.

— Значит, «Волгу» нарисовать?

— Нарисуй, дедушка Абдулла!

— Холодно стало! — мать набросила мальчику на плечи шерстяную курточку.

— Не хочу! Мне жарко!

— Ты холода берегись, — наставительно говорил Абдулла, рисуя в тетрадке мальчика. — Вот я не остерегся, схватил простуду. Видишь, какой стал худой, бледный? И дышать трудно. Врачи в районе даже и лечить не стали. Запустил, говорят, болезнь… Да, милый, простуда — штука плохая… Берегись простуды.

— Ой, чего это?! — Мальчик разочарованно надул губы. — «Волга» такая не бывает!

Акбар, вытянув шею, взглянул на отцовский рисунок. У него перехватило горло. Снова взглянул: на белом листе красовался рак. Красный, красный. Казалось, он сейчас поползет…

Акбар глотнул подступивший к горлу комок и взглянул на отца. Мутные глаза измученного болезнью человека глядели печально и безнадежно. А на тонких морщинистых губах играла веселая улыбка…

ФАНТАЗИЯ

Парень стоял в дверях уже давно. Появившись, он сразу же громко поздоровался, но заведующий отделом писем, похоже, не заметил его и, держа перед собой машинописную страницу, внимательно вчитывался в текст. Молодая блондинка, сидевшая за большим столом справа, беспокойно поглядывала то на парня, то на заведующего отделом. Она видела, что парень смущен, и ей было неловко, ей хотелось, чтобы заведующий поднял наконец голову, взглянул бы на посетителя, стоявшего в дверях.

— Это, кажется, к вам товарищ… — сказала она наконец тоненьким голосом, соответствующим ее хрупкому сложению.

Парень взглянул на блондинку, так похожую на красоток, что стоят в витринах магазинов, и с удивлением заметил, что девушка покраснела. Ярко-розовые пятнышки румянца проступили на ее бледных щеках.

— Это товарищ… — снова начала она.

Заведующий отделом вскинул на парня большие, навыкате глаза с покрасневшими белками, но, кажется, не увидел его, поглощенный только что прочитанным. Когда же он наконец вернулся к действительности, то прежде всего заметил пышную шевелюру. Волосы были больным местом заведующего отделом. Каждое утро сердце его обливалось кровью, потому что каждое утро он оставлял на подушке щепотку своих волос и понимал, что на их месте уже не вырастут новые.

«На что ему столько волос? И ведь цены им не знает?» — с досадой подумал он, глядя на тщательно причесанные волнистые густые волосы, вспомнил, что на дверях висит табличка: «Прием посетителей с двух часов дня», и так как до двух было еще далеко, первым его побуждением было отослать парня. Но он окинул взглядом широкие в полосочку брюки, пиджак с торчащими плечами, аккуратно повязанный галстук посетителя и подумал, что этот вышедший из моды костюм долгое время пролежал в сундуке и парень надел его впервые, так же как впервые в жизни повязал нынче галстук.

— Я вам письмо послал, — торопливо сказал парень, боясь, что этот человек снова уткнется в бумагу.

Тут заведующий отделом заметил, что густые волосы посетителя уже чуть побелели на висках, и подумал, что ему лет тридцать пять.

— И когда же вы послали свое письмо?

— Неделю назад.

Заведующий отделом сердито фыркнул. Каждый день отдел получает больше сотни писем. Могут они ответить за неделю? Скрывая досаду, он отвел взгляд от грубоватого смуглого лица.

— В свое время вы получите ответ.

Парень судорожно глотнул, и сотрудница отдела, похожая на красотку с витрины, увидела, как из ворота нейлоновой сорочки выпер острый кадык. Парень хотел что-то ответить, по промолчал.

— Понимаете… — он дважды несмело кашлянул, — я приехал издалека… Отпросился… Может быть… — Глаза у него были полны мольбы.

Не думая уже о том, что заведующий отделом будет ругать ее за самоуправство, девушка вынула из стола журнал регистрации почты.

— Как ваша фамилия? — спросила она, листая журнал.

— Коюшев. Гумбет Коюшев.

Девушка водила пальцем по строчкам, а парень стоял над ней и следил за ее пальцем.