Зеленая революция

Конечность ископаемых и минеральных ресурсов, расход энергии и экологический вред, связанный с ее использованием, — все это аргументы в пользу постепенного перехода к биоэкономике, материальной основой которого должны стать органические вещества. Важнейшим источником любого производства и потребления тоже должен стать солнечный свет. Чтобы расширить базу биологического сырья, необязательно увеличивать полезные сельскохозяйственные площади или во что бы то ни стало повышать плодородие почв. По оценкам Продовольственной и сельскохозяйственной организации Объединенных Наций, в мировом масштабе пропадает или выбрасывается примерно треть продовольственных продуктов. По данным исследования Штутгартского университета, только в Германии на помойке оказывается примерно 11 млн т продуктов, из них больше половины попадает туда из частных домохозяйств[142].

Мощный потенциал будущей биоэкономики — в максимальном использовании имеющейся в наличии биомассы. Сегодня для производства продуктов питания или высококачественных промышленных продуктов, таких как химикаты, лекарства, косметика, спирт или бумага, мы используем лишь крохи органических растительных веществ. Остальное сжигается или выбрасывается на свалку. Так, при производстве целлюлозы используется максимум 30 % древесной биомассы. Остальное — так называемая черная щелочь — как правило, сжигается, хотя содержащиеся в ней лигнин и гемицеллюлозу можно использовать при производстве других биохимических продуктов. При производстве сахара используется всего 17 % биомассы сахарного тростника. Остальные 83 % чаще всего сжигаются, хотя эта цементирующая субстанция может быть переработана в биохимические продукты или использована для производства гипсоволокнистых листов. При производстве биологических моющих средств на основе пальмового масла используется лишь 5 % растительной биомассы, остальное идет в отходы. В рыболовстве 30 % пойманной рыбы выбрасывается мертвой обратно в море как бесполезный улов[143]. В большинстве случаев для того, чтобы полностью перерабатывать отходы животного и растительного происхождения, еще требуются серьезные биохимические и технологические исследования. Отчасти каскадные схемы потребления биологических ресурсов совсем не применяются, поскольку производственные цепочки организованы линейно и не связаны друг с другом. Потенциал синергетических решений раскроется, только если мы будем применять принцип безотходного производства систематически.

В широком смысле переход к биоэкономике означает использование человеком природного потенциала и одновременно его сохранение. Технология становится экодизайном, «технологическим использованием природных систем»[144]. Эти слова отсылают к революционным трудам Фредерика Фестера по «биокибернетике»[145]. Фестер был и остается одним из крупнейших специалистов по экономике окружающей среды, хотя сегодня его голоса почти не слышно; вообще, концепцию совместного производства с природой вытесняет чисто количественный подход. Если во главу угла ставить вопрос роста, экологическая проблема сводится к банальному количеству: только сокращение производства и потребления может стабилизировать экосистему. При этом упускают из виду важнейшее обстоятельство, а именно то, что решающим является не количество, а качество производственных процессов и продукции. Для теории экосистемы важны не отдельные технологические инновации, а внедрение принципов биологической эволюции в промышленность: развитие симбиотических систем, каскадные схемы потребления энергии и материалов, безотходное производство. Наиболее полно они реализуются сегодня на комплексных химических комбинатах. Еще один пример слияния отдельных элементов в комплексную систему дает новая энергетическая отрасль, которая обретает очертания на наших глазах: она объединяет сотни тысяч солнечных батарей, ветрогенераторов, блочных тепловых электростанций, электромобилей, аккумулирующих электростанций и т. д. в общегерманскую, а затем и в общеевропейскую сеть, гарантирующую стабильность и доступность.