Зеленая ветвь

— Сядьте в кресло. Вот так. Видите ли… — Он подыскивал нужные слова. — Видите ли, президент Каподистрия ведет страну не туда. Он все более прислушивается к вольнодумцам, которые причинили столько зла благонамеренным нациям, уважающим данных им богом правителей, вам не надо более поддерживать президента!..

— А что же мне делать?..

— Вернитесь в Италию… Кажется, вы отправлялись туда лечиться?

— Но я уже здоров.

— Гм… Тогда попроситесь на родину. Напишите письмо генералу Бенкендорфу, генерал-адъютанту его величества российского императора. Может быть, его величество и простит вас. Государь милостив, добр. Может быть, он дозволит вам вернуться в Россию…

Райкоса охватило чувство негодования от этого фальшивого тона, елейных слов о доброте и милости государевой. Ему хотелось сказать о повешенных «добрым» царем офицерах, о запоротых солдатах, но он сдержался. Господин барон напомнил ему о родине. Райкос грезил о ней во сне и наяву. Без родины ему и жизнь не мила… Поэтому он промолчал.

Рикман важно приосанился.

— Скажите, а почему вы не воспользовались приглашением генерала Жерара и не посетили его?

— Вы, барон, знаете и об этом? — вырвалось у Райкоса.

— Мне, как резиденту, полагается знать все… — самодовольно улыбнулся резидент.

— Господин барон, я считаю французов противниками еще со времен войны двенадцатого года, — ответил Райкос.

— С тех пор много воды утекло. Теперь во Франции король, и королевская Франция — дружественная нам держава. У нас дружественный контакт с генералом Жераром…

— С генералом Жераром? Но ведь он командующий регулярными силами Греции! Он служит президенту. А вы сами говорите, что президент ведет страну не туда… Ничего не понимаю! Мне вы советуете порвать с президентом, а с его слугой поддерживаете контакт?! Не понимаю!

— Вам и не надо ничего понимать, — закусил губы барон. — Это дело сложное, господин поручик. Весьма сложное. Это называется — дипломатией.

Райкос по-гвардейски козырнул и вышел.

Теперь ему все стало ясно. Все три резидента — французский, английский и резидент его величества государя-императора — ведут интригу против Каподистрии.

Райкос решил пойти к президенту. Предупредить и посоветоваться.

35 СОВЕТ

Президента он не застал ни дома, ни в герузии. Дежурный офицер доверительно сообщил, что Каподистрия уехал в порт встречать своего брата Августина, который прибыл с острова Корфу.

Райкос знал, что президент обязательно вернется сегодня в свой кабинет. Вернется, потому что у него много работы, и он всегда трудится до глубокой ночи.

Разговор с Каподистрией не терпел отлагательства, поэтому Райкос сел на стул у двери кабинета и стал терпеливо ожидать.

Время потянулось медленно. Райкосу вспомнилось, что барон Рикман назвал его поручиком — так уже давно никто не называл Николая Алексеевича. Память вдруг перенесла его в лейб-драгунский полк. Он вспомнил своих вольнолюбивых товарищей, вспомнил, как они собрались обсудить форму протеста против прихода к власти нового императора Николая Первого, ознаменовавшего свое восхождение на престол кровавым насилием. Молодые офицеры решили все сразу подать в отставку. Назревал громкий скандал, и начальство решило замять его. Просьбу об отставке положили под сукно. Офицеров частью уговорили, а частью запугали. Всех, кроме Раенко… Но вот пошла новая волна репрессий в гвардии, начались новые аресты лиц, причастных к восстанию 14 декабря. Тогда, чтобы спасти Николая Алексеевича от ареста, командир полка, честный, добрый человек, решил уволить «карбонария» Раенко, пометив прошение об отставке задним числом. Николай Алексеевич подал рапорт с просьбой освободить его по болезни ввиду необходимости лечения за границей. Добрые люди — в том числе лейб-медик его величества Н. Ф. Арендт[29] — помогли ему выехать из отечества. И уже который год офицер императорской гвардии пребывал на своеобразном «лечении» — сражался за свободу Греции. Рикман, конечно же, прав: такое известие вряд ли обрадует его величество государя-императора. Вряд ли изволит он выразить свое удовольствие. Даже за более невинные проступки его величество упекает своих соотечественников в казематы, в Сибирь, разжалывает в солдаты.

Как избежать упреков, немилости и кары? А ведь так хочется вернуться на родину!

Раздались тихие, ровные шаги. Он поднял голову и увидел президента. Каподистрия с недоумением смотрел на Райкоса.

— Вы, господин полковник, дежурите у моего кабинета? — спросил он.

Райкос вскочил со стула, поприветствовал президента. Он был обрадован и смущен.

— У вас ко мне что-то очень экстренное? — спросил президент.

— Так точно, ваше превосходительство.

И Райкос обо всем рассказал президенту.

— Мне давно известно недоброжелательство, которое питают ко мне правительства трех держав, — выслушав его, ответил Каподистрия. — Им надо бы короля, и такого, который не заботился бы ни о своем королевстве, ни о своем народе, а выполнял их повеления. Да вот беда: у каждой из трех держав-покровительниц свои интересы, и они ссорятся, не могут поделить шкуру еще не убитого медведя… Смешно! — грустно улыбнулся президент.