Зеленое платье Надежды

Шампанское приятно щекотало в носу и пробуждало зверский аппетит. И вот уже забыт унылый салат, девушки накинулись на праздничную еду: мандарины, виноград и маслины, пирожки с капустой и сельдь под шубой, всё быстро исчезало со стола.

«Обед окончен», — донеслось из рации. Вика прихватила початую бутылку с собой.

— Ты со мной?

— Да, хочу посмотреть на Великанова.

— А кто это?

— Дремучая ты, Надька. Я могу пережить, что ты не знаешь великих актеров прошлого, но не знать нынешних знаменитостей… это позор, ты хоть телевизор смотри иногда. Великанов, молодой актер, пришёл из стендапа… только не говори, что ты не знаешь, что такое «стендап».

Надя виновато улыбнулась и однокласснице пришлось продолжить свою лекцию. К тому моменту, как они вошли в павильон №3, крупица знаний упала на благодатную почву.

Внутри царило оживление и слышался смех. Девушки переглянулись, такого ещё не было, чтобы среди рабочего дня и такой расслабон. В освещённой декорации кухни стоял парень небольшого роста, с большими грустными глазами Чебурашки и что-то рассказывал, вокруг тусовалась почти вся группа, кто-то поправлял свет, кто-то грим, кто-то просто стоял столбом. Надя направился к Толику, который как обычно стоял около камеры.

— Толик, что происходит?

— Да, Димон анекдоты травит.

— Димон? Ты с ним знаком?

— Живьем первый раз вижу…

В этот момент, распиаренный звездун заметил бутылку в руке у Вики и очень оживился.

— Мадмуазель, этот подарок для меня? Нет? А для кого? Неужели вы позволите умереть от жажды усталому путнику?

— А отравы не боитесь?

С этими словами Вика развернулась, словно звезда не стоила её внимания, и пошла к выходу. Проходя мимо Нади, она притормозила и тихо сказала ей:

— Будь с ним осторожнее, он опасен.

А представление продолжалось. Видимо, растратив арсенал шуточек и анекдотов, Великанов цеплялся ко всем, кто имел несчастье оказаться рядом. От гримерши потребовал сделать ему массаж, та фыркнула и ушла, по дороге ворча, что ни за какие коврижки не будет поправлять ему грим. Реквизиторы бедные стонали от того, что недомерок перехватал все предметы в кухне и что-то поменял местами, а для них это головная боль, всё отслеживать. Режиссёрша сидела у монитора, далеко от декорации, но ей тоже досталось, «роль маловата, развернуться негде», но ей хватило мудрости не заметить этого.

С горем пополам прорепетировали первую сцену, Великанов перевирал свой текст, вставлял нецензурщину и плохо влиял на своих партнеров, которые от его выходок забывали свои реплики. В общем, к началу съемок вся группа стояла, буквально, на ушах, правду говорят — одна паршивая овца испортит всё стадо.

У Нади тряслись поджилки, когда пришла её очередь приступить к обязанностям. Она встала перед камерой с хлопушкой и тут же кто-то прыснул от смеха, она обернулась Великанов оказался за её спиной слишком близко, наверное, строил рожи. Девушка так и не решилась снова повернуться спиной к этому монстру с невинными глазами Гарфилда, так и стояла боком. Раздалась команда: «Мотор» и почти сразу: «Есть мотор». Надя посмотрела на хлопушку, чтобы прочесть цифры.

— Четвертая серия, сцена двадцать один, кадр первый, дубль первый.

И хлопнула, но тут же раздался нечеловеческий вопль раненной «звезды», оказывается он засунул палец в щель хлопушки, ну не идиот? Никто не пришёл на помощь, а он орал и брызгал слюной.

— А ты, сучка, смотри что делаешь!

— Стоп мотор.

— Я тебе покажу… устрою…

Удивительно, как привыкший нравится всем миляга в одну секунду превратился в злющего желчного склочника. Слёзы уже были готовы сорваться в пропасть и чтобы не доставить удовольствие негодяю, Надя оставила хлопушку у камеры и выбежала вон из павильона.

12

Это, конечно, было глупо есть мороженое на морозе, но ничего более умного в голову не пришло, и потом, будет неплохо немного поболеть, пока все забудут об этом позоре. Уже после первого эскимо, Наде показалось, что внутренности её смерзлись, но она мужественно впихнула в себя ещё крем-брюле. Всю долгую дорогу домой пришлось бороться с высоковольтным гудением внутри и предательским дрожанием в мышцах, зато уже не хотелось плакать, а это был бесспорный плюс. В конце концов, работу можно поменять, забыть унижение и постепенно восстановить самооценку.

Внутренняя борьба заняла много времени, зато открывая дверь дома, Надя почти успокоилась.

— Мама, танцуй, — крикнула она из прихожей.

— Что, письмо пришло?

— Нет. Киношник из меня никудышний, нервишки у меня слабоваты для этой клоаки.

— И?

— Буду искать другую работу. Только чаю горячего дай, а то гланды замёрзли.

— У тебя же горло… на кухню марш, быстро.

Чай — волшебный напиток, придающий сил и расслабляющий одновременно, а если с зефирчиком, так и жизнь кажется прекрасней. Только после второй чашки крепкого и горячего эликсира тело согрелось, нос сменил окраску с лилового на розовый, и настроение тоже посветлело.

— Ты меня, Надежда, удивляешь, сдаться без боя, уйти побежденной, сбежать? А я думала, ты борец.

— Мам, с кем бороться?