Зеленое солнце

Ну и наконец изюминка Рудослава. Центральный универмаг середины семидесятых годов постройки. Классический пример архитектуры среднесоветского периода. Место паломничества всех местных модниц и модников. Все пространство второго этажа в нем занимает огромный стоковый магазин а-ля «Секонд-хэнд». На первом же этаже есть неплохая пиццерия. У меня там одноклассник работает. Вы часом не голодны?

— Станислав Янович велел ужин к семи накрывать сегодня. Нормально? — спросил Назар, выруливая к окраине.

— Наверное, — пожала она плечами, обернувшись на промелькнувший знак. — Это что, город уже закончился?

— Ну, не Кловск, конечно.

Шамрай свернул с трассы на дорогу, ведшую в «имение». Та, к слову, была в почти идеальном состоянии, в отличие от большинства в городе. Как и часть трассы до поворота. Дальше, по прямой — классические колдобины, а тут — будто по гладильной доске скользишь, лишь пару раз тряхнуло.

Издалека уже было видно красные крыши, утопающие в зелени. Их скрадывали потоки воды, стекавшие по стеклам авто, с которыми не справлялись дворники. Морось превращалась в настоящий ливень. И Назар судорожно вспоминал, не завалялся ли где зонт в салоне — наверное же, надо панночку как-то это… закрыть от дождя.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Но зонта не было.

Они остановились у ворот, подождали, пока разблокируют замок, въехали во двор. Все это молча. Кречет снова бегло глянул на Милану, которая тоже ничего не говорила, и по аллее покатился прямиком к террасе. А когда остановился, вместо того, чтобы согласно логике всего своего поведения просто выйти и достать ее чемодан, вдруг обернулся к заднему сидению, забрал оттуда пионы, шелестя пленкой, протянул их гостье и проговорил:

— С приездом.

Следом за ним Милана тоже обернулась назад. К ее облегчению сюрпризов больше не наблюдалось. Она и с этим-то не знала что делать.

— Цирк-шапито, — закатила она глаза, — только кролика не хватает, — выхватила из рук парня букет, заполнивший шелестом не только салон, но и всю ее голову, и сердито выдала в космос: — Спасибо, папочка!

— Нормальные цветы! — буркнул Назар.

— Ты б в нете, что ли, посмотрел, что такое нормальные цветы, — проворчала она и легко выскочила из машины под дождь, который, казалось, ждал только этой минуты, чтобы обрушиться на нее с невероятной силой.

«Наверное, такой ливень бывает в тропиках», — успела подумать Милана, пробегая несколько шагов до спасительного крыльца, где остановилась и принялась отряхиваться, будто мокрая кошка. Волосы свисали влажными прядями, майка облепила ее тело еще сильнее, а ноздри щекотал сладкий запах пионов. Намокнув, они теперь благоухали так, что перебивали не только духи Миланы, но и свежесть, наконец-то, наполнившую воздух.

Эта свежесть стояла и в кабинете Стаха Шамрая, входила в распахнутые окна и забиралась в каждый уголок помещения, в котором пахло чаем с бергамотом, сигаретами и книгами. Библиотека здесь была огромной, ее еще прадед Станислава Яновича начинал собирать, продолжили дед и отец. Сам Стах и, как ни странно, племянник. Митя не успел ничего. Сначала был сильно маленьким и его интересовали только компьютерные игры. Потом Стах и не знал, чем он увлекался. Не успел узнать. Ему было девятнадцать лет, а Шамрай-старший из Кловска не вылезал, пахал, строил свою «империю» до тех пор, пока не потерял самое дорогое, что у него было. Так глупо, так невыносимо больно, так отчаянно бесповоротно и окончательно потерял.

Теперь только суррогат. Беспомощная и бесполезная сводная сестра со своим байстрюком. Имение. Этот чертов розовый сад, оставшийся от второй жены отца, решившего когда-то давно привести в их дом мужичку, на которой помешался так, что и слушать никого не хотел. И еще книги. И много лет весь этот скарб — замена настоящего, что у него когда-то было.

Стах не любил ковыряться в прошлом, оно само его накрывало в душные летние вечера, когда начинался дождь. Он раскрывал тогда окна пошире, чтобы видеть весь двор, бассейн и аллею, ведшую от ворот. Там дальше трасса. На которой в точно такой же летний дождь и тоже в предвечернее время Митька не справился с управлением машины. Угробил и себя, и мать. А потом на экспертизе оказалось, что он был под наркотой. И уж это Стах остервенело и безуспешно пытался замять, а оно все гремело. Зачем правда и сам не знал — будто бы если заставишь заткнуться газетчиков, то этого и не было на самом деле. Дилера он тогда нашел. Нашел и закопал. Потом выяснилось, что Митьку друг подсадил, а у Митькиного друга отец имел прямой интерес к клондайку Шамраев и через дружбу пацанов подбирался к нему. Это гребаное семейство Стах закопал тоже. Грязная история, незачем вспоминать.