Зеленый берег

А на следующий день, вечером, вдруг явился к ней на квартиру сам Алчын. Вот уж никак не ожидала! Смутилась Гаухар ужасно. Бедная обстановка в комнатах у тетушки Забиры и сама Гаухар, одетая но-домашнему — все это никак не вязалось с театральными манерами Алчына, с его отлично сшитым костюмом. Но надо было как-то выходить из неловкого положения. Стараясь быть спокойной, Гаухар пригласила гостя сесть, накинув на плечи пуховый платок.

— Вы удивлены? — это были первые слова Алчына.

— Не скрою этого, — призналась Гаухар.

По объяснению гостя все получилось очень просто. Со сцены он увидел среди публики лицо Гаухар, памятное ему с того самого вечера…

— Мы не виделись пять-шесть лет, — напомнила Гаухар. — Неужели узнали?

— О, я узнал бы вас и через десять лет! Это было сказано несколько патетически, театрально. Но все же нельзя не отдать должное зрительной памяти Алчына, он ведь действительно узнал Гаухар.

— Не так-то легко было найти меня здесь, — сказала она.

— Ну, это уже совсем просто! — рассмеялся Алчын. — Явился в милицию, в адресный стол, навел справку.

Разговаривая, Гаухар приглядывалась к Алчыну.

Вчера она смотрела на него из зрительного зала, а сейчас их разделяет только небольшой стол. Нет, сильно изменился Алчын; на лице много мелких морщинок, — наверное, как и все актеры, вынужден злоупотреблять косметикой, — в волосах появилась седина, глаза потеряли прежний блеск. Непоседливая и неустроенная жизнь артиста филармонии дала себя знать.

— Я все слышал, Гаухар-ханум. Знаю все, что произошло с вами, — вдруг заговорил Алчын без какого-либо вступления. — Но это не остановило меня, — как видите, я пришел. Я должен был сочувствовать вашему горю, но признаться, оно только обрадовало меня, Я вас с первого взгляда… Да, да, и не удивляйтесь, что явился к вам. В прошлом ваша жизнь была связана с другим человеком. А теперь вы свободны. И поэтому ничто и никто не мешает вам выслушать мои признания, с большим сочувствием, чем прежде…

— Признания?! — настороженно переспросила Гаухар.

— Те самые признания, которые вы слышали от меня в Казани.

— Я не слышала от вас никаких признаний, — твердо ответила Гаухар. — Правда, однажды вы предложили проводить меня после концерта. Но я напомнила вам…

— Сейчас-то вам не о чем я не о ком напоминать, — перебил Алчын, — Повторяю: вы ведь свободны.

— Опомнитесь, Алчын! Что вы говорите?! Мы с вами всегда были не больше чем шапочные знакомые. Уж не считаете ля вы, что мое несчастье сделало меня легкомысленной?

— Гаухар-ханум. Я не думаю о вас так! — все Дольше распалялся Алчын, входя в роль. — Вы в моих глазах на недосягаемой высоте. Я не собираюсь воспользоваться… Нет, нет, я люблю вас! С той самой вечеринки люблю! Узнав, что вы здесь, я сразу же после концерта, среди ночи, хотел разыскивать вас, только друзья удержали!

Гаухар поднялась со стула, прошлась по комнате, придерживая платок на плечах.

— Не морочьте мне голову пустыми словами! — уже строго проговорила Гаухар. — Не хотите ли чаю? Сейчас поставим самовар.

— Не беспокойтесь, спасибо. Но я не принимаю ваш отказ. Слышите? Я многим жертвую. Не скрою — есть одна девушка, она ходит за мной по пятам… Но, видите, я у вас…

— Вы играете плохую роль, Алчын! — почти с ненавистью сказала Гаухар. — У вас есть театральные навыки, могли бы выбрать пьесу получше.

— Я не лгу, Гаухар-ханум!

— В таком случае отправляйтесь к этой девушке! Немедленно отправляйтесь!

— Но я никогда не играл двух ролей, Гаухар-ханум, если вам угодно назвать мои признания ролью.

— Идите же, Алчын, — громко повторила Гаухар, — или я помогу вам открыть дверь.

Он не оскорбился, даже не обиделся. Просто вздохнул. А вздохнув, принялся надевать шубу с меховым воротником, висевшую на спинке стула.

Он вышел с достоинством, высоко подняв голову и вздернув плечи.

Едва закрылась дверь за ним, в большую комнату вошла встревоженная тетушка Забира, — она отсиживалась на кухне.

— Что случилось, Гаухар! Ты чего так громко говорила?

— Совсем обалдел человек! — с нервным смехом ответила Гаухар. — Думает: если разошлась с мужем, то сразу же бросится в чьи-то объятия. Ох, эти самонадеянные мужчины!..

Тетушка Забира все еще не могла успокоиться:

— Напугала же ты меня!

— Нет, подумай, тетушка Забира, какое самомнение! Ну как же, артист! Все остальные должны смотреть на него снизу вверх.

— И все же, Гаухар, не стоило бы так сразу поворачивать оглобли ему. Наверно, обиделся человек.

— Такие не умеют обижаться.

— О господи, Гаухар, ты же не дрова рубишь. Даже не смотришь, куда щепки летят. § 0?

Глаза тетушки Забиры искрились от удовольствия. Она горда поведением Гаухар. В то же время не может ронять: откуда молодая женщина набралась смелости так разговаривать с солидным мужчиной?..

— Ой-ой, Гаухар, ну и отбрила ты его!

— По заслугам, тетушка Забира! Болтает о какой-то девушке, которая ходит по пятам за ним. А скорее всего прибежал за легкой добычей. Избалован, с жиру бесится!