Зеленый берег

Гаухар вернулась в горницу с кипой различных журналов, которые она обычно покупала в киосках. Акназар, задрав голову, разглядывал рисунки Гаухар, размещенные на стене. Всякое там было изображено: лесные поляны, берег реки, одинокие деревья, цветы Акназар то косился украдкой на окно, то опять смотрел на рисунки. Вдруг спросил:

— Это вы все здесь нарисовали, Гаухар-апа?

— Большинство — здесь, остальное — в Казани, там я жила раньше. — Помолчав, добавила многозначительно: — На том самом месте большинство нарисовано, где мы однажды были с тобой. Надеюсь, помнишь? — И внимательно посмотрела на Акназара.

Помнит ли он!.. Акназар вспыхнул, потом, словно стараясь что-то подавить в себе, нахмурился. Расчет Гаухар оказался правильным. Конечно, мальчик не забыл о тех часах, которые так славно провел на берегу реки вместе с учительницей. Никто ему не мешал тогда откровенничать, спрашивать, о чем хотелось. Такие встречи больше не повторялись. Вскоре учительницу будто подменили, какой-то чужой стала. Наверно, Акназару было обидно до боли переживать все это.

И еще в одном предположении не ошиблась Гаухар. Какой-нибудь час тому назад, в классе, Акназар говорил, что больше не любит смотреть картины и ему теперь не хочется рисовать. А сам чуть вошел в комнату к ней, сейчас же начал разглядывать рисунки на стенах и расспрашивать, где они были нарисованы. Значит, неправду он сказал о себе. Но чем была вызвана эта ложь? Вероятно, все той же жгучей обидой: «Ты перестала уделять мне внимание, и я не хочу больше рисовать», «Сколько же пережил мальчик тяжелых часов, а может, и дней, если в душе у него зародилось это темное, мстительное чувство?! Как могла я, учительница, допустить такое?!» Она не находила ни одного слова в оправдание себе. А тут еще послышался голос Акназара:

— У этого дерева высохла верхушка, — должно быть, молния ударила?

Мальчик продолжал рассматривать рисунки на стенах комнаты. Он спрашивал о тополе под окнами казанской квартиры Гаухар, действительно поражением молнией. Она хорошо помнит, как сказала Джагфару «Ты сохнешь, как этот тополь!»

— Да, дерево обожгло молнией, — глухо проговорила Гаухар, изменившись в лице.

Некоторое время оба молчали. — Акназар морщил лоб, что-то соображая. Вдруг лицо у него оживилось, глаза засняли.

— На берегу Камы… только не там, где мы были, а в другом месте, — торопливо говорил он. — Я покажу вам, Гаухар-апа, это место… Там стоит громадный дуб. Его тоже опалила молния, Но он не засох, только трещина осталась на стволе, да и та заросла. Очень красивый дуб, ему, наверно, пятьсот лет, — кряжистый, могучий. Вот нарисовали бы его. Хотите?

— Конечно, хочу! — сейчас же ответила Гаухар. Ей словно передалось возбуждение, с каким говорил мальчик, в груди поднимается бодрое, обновляющее чувство, — Ты не позабыл это место, Акназар?

— Что вы! С завязанными глазами найду… Сколько же неожиданных открытий принес ей этот разговор! И как сложна, интересна душа стоящего перед ней маленького человечка… Испытывая и разгадывая его, она и сама как бы вырастала, освобождалась от тягостного, что так угнетало ее за последнее время.

Занятая своими мыслями, она все лее успела заметить мелькнувшую за окном фигуру девочки. И Акназар тоже метнул быстрый взгляд за окно.

— Что там? — спросила Гаухар, стараясь быть спокойной.

— Не знаю, — покраснев, ответил мальчик. — Ничего не было.

— Мне тоже только почудилось, — согласилась учительница, хотя уверена была, что эта Зиля пробежала за окном. Нет сомнений, девочка оставалась верна давней своей дружбе, украдкой следовала за Акназаром, может быть, тревожась за него.

Гаухар еще раз отлучилась в «боковушку», намереваясь показать Акназару несколько рисунков, которым не нашлось места на стене комнаты.

Акназару того и надо было, — мгновенно юркнул в кухню, сунул ноги в валенки, накинул пальтишко, зажав портфель и шапку под мышкой, выскочил за дверь. Во дворе ему повстречалась тетушка Забира с мешком за плечами, она что-то крикнула, но Акназар опрометью бросился в калитку.

Не обнаружив в доме ни Акназара, ни одежды его, обеспокоенная Гаухар набросила на плечи платок, вышла во двор. Там она столкнулась с тетушкой Забирой, спросила:

— Не заметила, куда девался Акназар?

— Вот еще, почем я знаю, какой такой Акназар! У меня свои заботы — принесла корм птице, Иди-ка скорее со двора, пока не простудилась.

— Это же мой ученик, — объясняла Гаухар. — Он только что был у меня, вдруг исчез…

— Твой ученик? Наверно, ты говоришь о сынишке безмужней Талии?

— Да, кажется, так зовут его мать.

— Этот разбойник только что выскочил на улицу, я еще не рассчиталась с ним за гусей.

— За каких гусей?

— Ах, Гаухар, ты учительница, зачем тебе знать всякие пустяки? Гуси есть гуси. А у меня свои счеты с мальчишкой… Не расстраивайся, никуда не денется твой Акназар. Завтра увидишь его в школе. Поставила бы лучше самовар, у меня есть другие дела.

Они вместе вернулись в дом. Тетушка Забира сняла верхнюю одежду и, засучив рукава, вымыла руки. Не дожидаясь, пока Гаухар успокоится и начнет хозяйничать, сама взялась налаживать самовар.