Зеленый гедонист

У этой истории есть продолжение, но чувствительным читателям советую его пропустить. Барбара (Брукс давно бросил ее, сойдясь с одной из любовниц) решает, что излечит Тони от гомосексуализма, если будет спать с ним. Лето 1969 года кровосмесительная пара проводит на Майорке. Вернувшись в Нью-Йорк, Барбара открыто говорит об этом на званых обедах: «Итак, ребята, когда я вчера трахалась со своим сы…» Тут вам и высшие круги Нью-Йорка — и самые низшие круги Дантова ада. Тони поступает в одну из художественных академий Нью-Йорка и начинает писать картины, изображая свою мать всю в крови с отрубленной головой. Барбара посещает курсы креативной самореализации и пишет тексты о сексе с сыном. Все более частые скандалы, вызванные вспышками насилия со стороны сына, она улаживает с помощью крупных банковских чеков, оправдывая его как «гения, творческую натуру не от мира сего». Предупреждения психиатра, что сын представляет для нее опасность, она игнорирует. Она отказывается помещать его в психиатрическую клинику даже после того, как он избивает ее своей тростью и ее приходится госпитализировать. Как ни странно, она продолжает устраивать в своих апартаментах гламурные вечеринки. Обычно они заканчиваются тем, что Тони, в одних трусах, врывается в салон или столовую и, размахивая кухонным ножом, угрожает зарезать мать или кого-то из гостей.

В начале 70-х Барбара с Тони переезжают в Лондон, в королевский район Челси. Они занимают квартиру в одном из домов из красного кирпича, больше похожих на дворцы, недалеко от Слоун-сквер. Барбара продолжает давать званые обеды, вспышки насилия со стороны Тони усиливаются. Однажды на Кингс-роуд он пытается толкнуть мать под машину. Она отделывается легким ранением и снова отказывается помещать Тони в клинику. Один из его психиатров даже информирует полицейских Челси, что в доме 81 на Кадоган-сквер живет жестокий сумасшедший с матерью, чья чековая книжка — единственная причина того, что ее сын все еще разгуливает на свободе.

Семнадцатого ноября 1972 года Барбара обедает со своей близкой подругой — русской княгиней Мисси. Вечером, после семи часов, княгине звонят из полиции и спрашивают, когда в последний раз она виделась с Барбарой. Позже полиция реконструирует события: после обеда Барбара возвращается домой, между ней и Тони вспыхивает ссора, он хватает кухонный нож, с первого удара попадает точно в сердце, уходит, оставляя мать истекать кровью, и ближе к ночи вызывает «скорую». Войдя в квартиру, полицейские застают Тони в спальном халате. Он успел переодеться, вернувшись с ужина в китайском ресторане.

Узнав о том, что его жена была убита его сыном, Брукс проявил сочувствие, свойственное семейству Бакеландов: «Они подстроили все это только назло мне».

Следующие семь лет Тони провел в лондонской тюрьме Брэдмор, пока родственники и адвокаты не добились разрешения увезти его в Нью-Йорк. Характеристики, представленные дорогими психиатрами, доказывали, что Тони уже не опасен, так как объект его безумной страсти и ненависти — родная мать — мертва. Тони улетает в Нью-Йорк в сопровождении двух юристов. Проведя шесть дней у своей бабки, матери Барбары, он и на нее набросился с ножом. Тяжело раненная бабка выжила, Тони был арестован и отправлен в тюрьму на остров Рикере. У паренька в доверительном управлении имелся такой капитал, что он быстро стал любимым объектом шантажистов. Если верить свидетелям, в тюрьме он чувствовал себя неплохо, содержал компанию юношей-проституток для платежеспособной клиентуры, дрался с одним из охранников и сношался с самым опасным и жестоким заключенным — насильником и детоубийцей. Двадцатого марта 1981 года Тони Бакеланд был убит сокамерниками. Мотив неясен.

Орудием убийства послужил целлофановый пакет, что вызвало в высшем свете Нью-Йорка множество пересудов о мрачной иронии и жуткой случайности возмездия. В любом случае несомненно, что одно из самых ужасающих изобретений человечества принадлежит человеку с ужасающей семейной историей. Похоже, Кнаусгор был прав, говоря, что все великие технологические достижения сопровождаются дьявольской тенью.

Вот несколько фактических данных о чудовищном изобретении Бакеланда. Великим преимуществом пластика является его прочность. И она же таит в себе самую большую опасность. Время разложения пластика, в зависимости от толщины и плотности, от 500 до 2000 лет. С 5 февраля 1909 года, когда Бакеланд сделал свой доклад в Нью-йоркском Клубе химиков, было произведено примерно 8,3 миллиарда тонн пластика, из коих большая часть, а именно 6,3 миллиарда тонн все еще гниет, главным образом в море, извергая ядовитые вещества и газы и попадая в нашу пищу.