Зеленый гедонист

Каждый раз, когда речь идет о проблеме отходов, имеется в виду именно пластик, так как отходы стали проблемой в результате его изобретения. Пока не было пластика, и отходов не было. Двести лет назад и слова такого не было. Во всяком случае, в сельских местностях. Там ничего не выбрасывали, там все использовали повторно. В городах вещи, от которых хотели избавиться, называли нечистотами и отделывались от них дилетантским способом — выливали из окна или, немного аккуратнее, сбрасывали в выгребные ямы. Весьма специфичный способ уборки столетиями практиковался в Мюнхене: так называемые прогонные свиньи. Свиней гоняли по городу, чтобы они сжирали отбросы. Классический пример безотходной экономики. Свиньи съедали помои мюнхенцев, а потом мюнхенцы ели свиней в виде отбивных и колбас.

Только в XIX веке, по мере роста городов, во дворах исчезли свалки и выгребные ямы и встал вопрос о сортировке отходов. Но отходами тогда были главным образом фекалии, а от них можно было избавиться без проблем. С середины XIX века во всех крупных немецких городах существовали канализационные системы. К концу XIX века в Германии возникли так называемые заводы-пудретты, где человеческие фекалии измельчались для дальнейшего использования в качестве удобрений в сельском хозяйстве и садоводстве. До изобретения пластика основными компонентами бытовых отходов были частицы мяса и растений (сегодня мы называем их органическими отходами) и мелкий мусор, состоявший в основном из золы.

Только после Второй мировой войны, точнее, с начала «Эпохи Всеобщего Благоденствия» в конце 1950-х, ситуация с отходами полностью изменилась. Растущие горы мусора оказались неожиданностью для всех градостроителей, а триумфальное шествие пластмасс впервые явило миру феномен биологически неразлагаемой упаковки. Города ответили на этот вызов производством огромных мусоровозов, множеством контейнеров (из пластика!) во дворах и использованием мусора в качестве топлива для электростанций. То есть его сжиганием. Но очень скоро выяснилось, что просто сбрасывать отходы в старые шахты не совсем безопасно, так как загрязняющие вещества могут просочиться в грунтовые воды и образовать токсичные газы. Благодаря пластику мусор стал ценным добром: он больше не состоял, как раньше, из горючих материалов, фекалий, золы, осколков и ветоши, а стал полезным топливом. И остается им по сей день.

Но ведь мы, немцы, впереди всей планеты. Разве не так? Разве не мы изобрели «Зеленый пункт», пункт сбора синтетических упаковок, и сделали обязательной вторичную переработку мусора? Беда в том, что в Германии, если мусор «представляет собой термическую ценность», его сжигают. И это считается вторичной переработкой. Мы сжигаем как минимум 60 % наших синтетических отходов. Синтетический мусор востребован, его даже рекламируют как «альтернативное топливо» (см. выше). И те 14 %, которые экспортируются в Африку и Азию, тоже считаются прошедшими переработку, хотя они в основном оседают на нелегальных свалках. У себя дома, послушно отмывая стаканчик от йогурта («до донышка, до капельки, до остаточка», как поучает нас система Дуаль), используя желтый контейнер и сдавая пластиковые бутылки, мы пребываем в приятном заблуждении, что наши стаканчики произведут на свет множество новых стаканчиков. На самом же деле вторичная переработка, давно применяемая, например, к стеклу, слишком затруднительна и затратна для пластика. Поэтому намного выгоднее пластик сжигать. Современные упаковочные материалы не подвергаются переработке (большой привет изобретателю «тетрапака» Раусингу!). Они состряпаны из слишком большого количества различных материалов. И чем их больше, тем труднее их повторное разделение, тем дороже оно обходится.

Итак, пластик — одно из тех современных достижений, с которыми мы не в состоянии справиться.

Есть ли выход из тупика?