Зеленый луч №2 2017

Это потом уже, окинув повзрослевшим взглядом свое детство и юность, Ксения вспомнила, как в дошкольные еще годы ее соседки-сверстницы ругались и дрались за право играть с ней, и то же самое повторилось в старших классах с ее приятельницами – за право сидеть с ней за одной партой. А она всех мирила и успокаивала, потому что всех было жалко, и думала: это оттого, что у нее самые красивые игрушки, и оттого, что у нее всегда можно списать. Ей и в голову не приходило, что это и есть популярность, – правда, совсем не такая, о которой мечталось. Ну что это? – какие-то старушки в трамвае успевали рассказать ей всю свою жизнь, в очередях с ней делились семейными проблемами совершенно незнакомые мамочки с детьми, водители такси вспоминали годы армейской службы, не говоря уже о просто прохожих, непременно у нее из всей уличной толпы спрашивая искомые адреса. Как будто на ней прямо-таки написано было: «Все флаги в гости к нам». И кончилось это тем, что врожденная жалостливость съела всю ее взрослую жизнь подчистую. И не оставила места ни уединению, ни созерцанию, ни философствованию. Вот так.

В этот вечер рыженький пазик подхватил ее на привокзальной остановке. Люди набились в него плотно, стояли, висели, полулежали друг на друге. «Проходите в салон, не толпитесь в дверях», – надрывалась женщина-кондуктор, хотя двери были всего одни, и те, кто оказался в глубине салона, имели шанс выбраться наружу только на конечной остановке. «Какая жизнь – такой автобус», – гласила надпись на стекле водительской кабины.

С невероятным облегчением Ксения выскочила из этого кошмара. Тут уж никакие тревожные мысли не могли уничтожить восторженного чувства освободившегося пространства вокруг. Да и в чем, собственно, заключалась эта ее тревога? Будем честны: тревожили ее разве что предстоящие ей, возможно, активные действия, – какого рода будут эти действия, она пока не могла предположить. Активные действия всегда ее пугали. При таких действиях всякий раз приходится вступать в конфликт – с людьми, с обстоятельствами, с явлениями природы, с самой собой, наконец. Не могущая жить без хорошего к себе отношения (а как же!), Ксения конфликтов не любила, но за хорошее отношение одних неизбежно приходилось платить плохим отношением других, а дружба то требовала от нее нарушения собственных принципов, то мелких схваток за совместные идеалы с оппонентами. Другими словами, конфликтные ситуации происходили в ее жизни почти постоянно, как ни пыталась она всех примирить и успокоить. Ей вечно доставалась неблагодарная роль буфера между сторонами, а когда стороны мирились, она чувствовала себя идиоткой. Не вмешиваться было еще хуже, она осознавала себя связанной чем-то вроде клятвы Гиппократа, и свою буферную роль несла покорно, впрочем, переживая всякий раз некоторые сомнения и неудобства.

Итак, Ксения шла по узким переулкам Старого города, не подгоняя себя, чтобы как следует насладиться свободным пространством и покоем. И все-таки что-то в воздухе было не так. Тяжек был воздух и тревожен. Парило, как перед грозой. Ксения поглядела на небо, но тот его крошечный кусочек, который могла она видеть над собой, ни о чем не говорил.

Переулком она вышла прямо к «Белому лебедю» – так в этом городе называлось место предварительного заключения граждан, нарушивших УК, другими словами – следственный изолятор. Изолятор напоминал древнюю крепость – высокие зубчатые стены без окон, похожая на замковые ворота арка центрального въезда, и нечто вроде донжона в глубине – наверное, наблюдательная вышка. Подруга ее жила как раз напротив всей этой красоты.