Зелёный мальчик. Сказки

— Однажды стук в дверь, на пороге — мать Теньтеня. Я, конечно, ее тогда еще не знала, первый раз увидела, но сразу поняла: жизнь у нее - не мед. Вся в слезах, тушь по щекам течет, платочек хоть выжимай. Игрушечный мастер ножницы бросил, ногой топнул. «Безобразие! — кричит.— У меня теперь от слез все отсыреет, у генералов мундиры расклеятся, у королей парики разовьются!» Мать Теньтеня пуще прежнего слезами залилась. «Целый год,— говорит,— мороженого не ела, в кино не ходила, Теньтеню на заводную игрушку собирала, а он ее в одну секунду молотком расколотил». Мастер игрушку взял, в руках повертел.«Чистая работа,— говорит.— Ее теперь сам господь бог не починит!» — «Что уж тут чинить! — отвечает мать Теньтеня.— Да я не за этим пришла. Рыбок ему купила — он в аквариум чернил налил. Хомячка принесла — он его в холодильнике закрыл. Всех воробьев во дворе из рогатки перестрелял... Вы знаменитый мастер, так нельзя ли такую игрушку смастерить, чтобы она Теньтеню по затылку, как только он что-нибудь дурное задумает?» — «Таких игрушек-колотушек я делать не умею,— отвечает Игрушечный мастер.— Да и не поможет тут никакая колотушка, потому что все — и доброе и злое — не в голове, а прежде всего в сердце рождается».— «Что же мне теперь делать?» — спрашивает она. Он подумал-подумал, по комнате туда-сюда побегал, потом достает, смотрю, из шкатулки наперсток. Нет у меня, — говорит,— на свете ничего дороже этого наперстка. Служил он моей бабушке-золотошвейке, отцу-портному и мне, игрушечному мастеру, всю жизнь был верным помощником. Но так уж и быть, возьми!» — «Обыкновенный наперсток?»— удивилась мать Теньтеня. «Не совсем обыкновенный,— отвечает мастер.— Придешь домой — три раза вокруг себя обернись, один раз улыбнись, брось его через плечо, где упадет, там и пусть лежит, пока Теньтень сам его не найдет. А найдет... ну, да не будем загадывать...» Жаль мне было расставаться с Игрушечным мастером,— вздохнула бабушка Жасминна, но уж больно любопытно было узнать, что будет дальше. Пока мать Теньтеня с мастером прощалась, я с цветка скатилась, к платью ее прилепилась... Вот прибежала она домой. Сделала все, как он велел: трижды крутнулась, хоть сквозь слёзы, но улыбнулась, наперсток через плечо бросила. Зазвенел наперсток, покатился, по комнате покружился, у самого порога остановился. Я тем временем отлепилась, под диван закатилась…

— Прилепилась, отлепилась, закатилась! — передразнил её Завиток. — Какие вы все тянучки!

— Ты как со старшими разговариваешь? — одернул его дядюшка Виноградник. — Ты того… не зазнавайся. Отдадим вместо тебя дедушку Скрыши— будешь знать.

— Старичка? Насмешили! Да кому он нужен?

Всем стало неловко за их будущего мальчика. Ведь уважение к старшим улиткам, как и у людей, считается у них первым признаком воспитанности. Хорошо, что дедушка Скрыши был туговат как раз на то ухо, которым он мог бы услышать Завитка.

— А чем Барбариска с Ежевичкой хуже тебя? — промолвила тётушка Избеседки. — Возьмут их — и будет у Сбитой коленки сразу две сестры-двойняшки!

— Им мальчик нужен! — радовался Завиток.

— Не спорьте, время идёт, — напомнил дядюшка Оградник.

И бабушка Жасминна продолжила свой рассказ.

Окончание рассказа бабушки Жасминны