Зеленый Марс

– Мы вскрыли его, как нарыв. Теперь мы растапливаем лед, направляя воду в каналы, – пояснила ареолог.

– За пределами города такой бугор может стать оазисом, – заметил Сакс, обратившись к Джессике. – Летом он прекрасно увлажнит почву. Мы должны создать семена и споры, чтобы подобные участки вне городов зазеленели.

– Верно, – согласилась Джессика. – Хотя надо быть реалистами: область вечной мерзлоты неминуемо сползет в северное море.

– Угу.

По правде говоря, Сакс забыл о бурении и добыче воды на Великой Северной равнине.

Когда они вернулись в конференц-центр, он поискал доклад, описывающий аспекты данной работы. Один из них как раз начинался в четыре часа: «Последние достижения в процессе откачки вечной мерзлоты северной полярной шапки».

Сакс смотрел видеопрезентацию докладчика бесстрастно. Подземные ледяные линзы, тянущиеся от северной полярной шапки, походили на скрытую часть айсберга. Воды в них было примерно в десять раз больше, чем в самой полярной шапке. А в вечной мерзлоте Великой Северной равнины влаги скопилось поистине огромное количество. Но переместить ее на поверхность… Как и добыча азота из атмосферы Титана, это был грандиозный и почти нереальный проект. Сакс даже не рассматривал его в первые годы колонизации Марса. Тогда это было просто невозможно.

Солетта, азот с Титана, бурение северного океана, ледяные астероиды – транснационалы оперировали такими величинами, что Саксу было сложно осмыслить их идеи. Но транснационалы мыслили с размахом. Определенно, новые возможности конструирования и материаловедения и появление самовоспроизводящихся предприятий делали эти проекты осуществимыми. Однако начальные финансовые инвестиции были баснословными.

Тем не менее, Сакс принял кое-какие идеи, связанные с использованием новейшей техники. Это было продолжением того, что они делали раньше. Прежде они решали проблемы при помощи усовершенствованных материалов, дизайна и гомеостатического контроля – и тогда их возможности значительно возрастали. Порой они и сами диву давались, глядя на свои достижения. А порой просто пугались. Да, терраформирование оказалось неизвестной величиной…

В любом случае примерно около пятидесяти буровых платформ уже было установлено на шестидесяти градусах северной широты. Они бурили колодцы и устанавливали на дне оборудование, растапливающее вечную мерзлоту. Здесь применялись нагреваемые галереи и гремели ядерные взрывы. Затем воду перекачивали наверх и распределяли по дюнам Северной равнины, где она опять замерзала. В конце концов, ледяной щит должен был растаять (частично под собственным весом). Вот тогда-то у них и появится океан в форме кольца вокруг шестидесятых или семидесятых широт. Без сомнения, люди получат в свое распоряжение хорошую термальную раковину, наподобие других океанов.

Сейчас она, правда, не растаяла и увеличивала альбедо, что для всей системы значило потерю тепла. Это был очередной пример их противоречащих друг другу действий. Точно такой же, как и расположение Берроуза, если рассматривать его с такой точки зрения. Берроуз находился значительно ниже вероятного уровня моря и, уж конечно, лежал ниже собственно нулевой отметки. Некоторые даже говорили о строительстве дамбы, на случай непредвиденных обстоятельств, но никто не мог утверждать ничего наверняка.

В общем, Сакс был заинтригован.

Он посещал мероприятия каждый день, буквально поселившись в полутемных комнатках и просторных залах конференц-центра. Сакс непринужденно болтал с коллегами и авторами стендов, а иной раз наталкивался на старых знакомых. В таких случаях он притворялся, что не знает бывших напарников, и так сильно нервничал, что отчаянно старался их избегать. Но, вероятно, люди его не узнавали. Они просто проходили мимо Сакса, поэтому он чувствовал облегчение и мог спокойно концентрироваться на науке. Что он и делал с превеликим удовольствием. Ученые выступали с докладами, слушатели задавали вопросы, спорили о деталях, обсуждали выводы, и все это происходило под ровным флуоресцентным свечением конференц-залов. Низкий гул вентиляторов и видеопроекторов стал здесь привычным звуком, как будто участники конференции находились вне времени и пространства, очутившись в воображаемом мире чистой науки. Сакс даже думал, что очутился в своего рода утопическом сообществе – уютном, ярком и защищенном. Для него научная конференция была глотком свежего воздуха: только тут он мог погрузиться в созерцание высот человеческого духа.