Зеленый мост

Ольга Апреликова Зеленый мост

Глава первая. Подарок

1

—…В новогоднюю ночь лепить снеговиков в Петербурге будет не из чего! Синоптики предупреждают, что…

Мокрая Мишка переключила радио на другой канал. Музыка бодро вкрутилась в уши аж до ствола мозга. На набережной никого не было, только она и большая ёлка, захлёбывающаяся под дождём. Ёлка тряслась на ветру и всеми украшениями из жёлтых, оранжевых и фиолетовых огоньков подавала сигнал бедствия. Мишке тоже впору такой сигнал подавать, да только никто не услышит… Лило как из ведра, выплеснутого по ветру. Она спряталась от летящей ледяной воды за постамент ёлки с новогодними глупыми зайчиками и вытерла лицо. На чёрную рваную Неву под злым небом было страшно смотреть; другого берега за ливнем не видно – край мира, сумерки, жуть. Ни одному человеку не придёт в голову тут находиться.

Но после школы ей было так тошно, так не к кому пойти, что она пришла к мосту. Сейчас в сумерках сквозь ливень его серый ближний пролёт и средневековые башни еле угадывались, левобережного пролёта не было видно совсем, будто мост уходил в пустоту. Ничего, ничего, уже скоро… Мишку трясло от холода. Надо ещё чуточку подождать… Сумерки ж уже, темнота, чего они не включают?! Ёлка ж уже светится? Значит, скоро…

Вот! Фонари на обоих берегах разом вспыхнули редкими золотыми шариками. Мир стало видно. На пролётах моста потихонечку стал проступать ещё даже не свет, а его обещание. Мишка не отводила взгляд, хотя дождь заливал лицо. Свет разгорался, и вот уже видны оба пролёта, очерченные слабым зелёным сиянием, едва пробивающимся сквозь ливень. Призрачный зелёный мост соединил берега над страшной Невой, и на миг Мишка поверила, что всё будет хорошо.

Но подсветка моста неотменимо разгоралась всё ярче, на нём вспыхнули новогодние золотые и синие огни, и вот уже совершенно обыкновенный Большеохтинский мост сиял белым во всю мочь: «Праздник! Праздник!» Вот только праздник не имел к Мишке никакого отношения.

Она вытерла слезы – или дождь – и посмотрела в сторону дома. Ну нет. Сил идти домой нет. И она побежала к светофору и, на минуту остановив огромного, слепящего каждой чешуйкой мокрого змея из десятков машин, в каждой из которых разозлился из-за остановки водитель, перелетела дорогу в ярком злобном свете фар и помчалась меж чужих домов куда глаза глядят.

На проспекте было полно народу, все выглядели бодро, несмотря на проливной дождь и порывы ветра, выворачивающего зонты, – тридцатое декабря. Завтра праздник.

Мишка устала и очень хотела есть. Ботинки промокли, как ни обходи лужи, шрамы зудели под промокшими джинсами, куртка лишь под рюкзаком на спине оставалась сухой, от холода и сырости колотило – и она свернула в сторону огромного торгового центра, похожего на утюг с лабиринтом внутри. Там хотя б сверху не льёт и ниоткуда не дует.

Свет, тепло, толпа, измождённые снегурочки с рекламой пиццы на кокошниках, музыка сквозь музыку в наушниках – посреди молла шло представление, и Новым годом грохотало по всем ослепительным этажам. Мишка скорей пробежала в туалет и умыться – из зеркала глянуло угрюмое чудовище с тёмными кругами под красными глазами. Промокшее чудовище, больше похожее на парнишку. Она сняла куртку, причесалась пальцами – на миг в отражении проступила девчонка, но тут же спряталась. Брови мрачнее, губу чуть презрительней вперёд – не до девчачьей красоты.

Крючконосая старушка рядом, похожая на переодетую Бабу-ягу, заметив Мишкины гримасы, отодвинулась. Мишка вежливо улыбнулась ей, но улыбка вышла кривая – дрожа кудряшками и подарочными пакетами, бабка-ёжка убежала наружу. Мишка пошла греть ледяные пальцы в сушке для рук. Старух она боялась. Ну, не самих старух, а того, что они в любой момент могут выкинуть что-нибудь ужасное. Например, умереть. А потом над ними будут жужжать мухи… Ой. Мишка развернулась, бросилась опять к раковине и скорей умылась. Вода ледяная, и её встряхнуло в судороге озноба с ног до головы. Ничего. Ничего, пусть холодно. Пусть холодно, потому что тогда, в доме у бабушки Дины, было жарко, жутко жарко… Пусть сейчас – холодно! Пусть всегда – холодно!

Но терпеть этот холод, конечно, тяжело. Снаружи было полно народу. Орал ребёнок в проносящейся мимо коляске, а его мать орала в телефон – слов сквозь музыку не разобрать, только визг. У Мишки подкашивались ноги. Где бы присесть? Зелёный гном в скособочившейся красной шапке сунул Мишке в руки листовку на бесплатный глинтвейн.

В кафе было тише, головокружительно пахло кофе и булками с корицей, толпились люди, и оказалось, что к безалкогольному глинтвейну по листовке полагается хоть что-то купить. Мишка растерялась, замерла – но замотанная, в красных пятнах румянца тётечка за прилавком вздрогнула, забрала листовку и протянула Мишке большую кружку за так. Улыбнулась:

– С наступающим!