Зеленый мозг

Виеро, недоумевающий по поводу молчания Хуана, наклонившись к Чен-Лу, спросил:

- Почему же ваши люди не признаются в этом и не предупредят нас прежде, чем будет слишком поздно и здесь?

- Не будь дураком! - сказал Чен-Лу, и в его голосе зазвучали прежние командные нотки. - Мы готовы потерять все, но не свой престиж. Я говорю это сегодня здесь, потому что я умираю, и потому что все вы ненадолго переживете меня.

Хогар встал и отступил назад от раскладушки, как будто боялся заразы.

- Нам нужен козел отпущения, ты понимаешь? - спросил Чен-Лу. - Вот почему меня послали сюда - найти нам козла отпущения. Мы сейчас боремся не просто за жизнь, за нечто большее.

- Вы всегда могли обвинить североамериканцев, - сказал Хогар с горечью в голосе.

- Я думаю, эта сторона уже так всем надоела, даже моему народу, сказал Чен-Лу. - Мы сами это сделали, ты понимаешь? И уже нет хода назад. Нет... все, на что мы надеялись здесь - это найти нового козла отпущения. Британцы и французы дали нам некоторые яды. Мы их исследовали, но не добились успеха. Некоторые русские отряды помогали нам... но русские не перестроили всю страну - только до Урала. Они могли оказаться перед теми же проблемами, как и мы и... ты понимаешь? Они бы выставили нас дураками.

- Почему русские ничего не сказали? - спросил Хогар. Хуан посмотрел на Хогара и подумал: "Бессмысленные слова, бессмысленные слова".

- Русские тихо двигают назад Уральскую линию в Зеленую зону, - сказал Чен-Лу. - Снова заселяют насекомыми, понимаешь? Нет... мой последний приказ был найти новое насекомое, типично бразильское, которые бы уничтожило многие ваши культуры... и за чье присутствие мы бы смогли свалить вину... на кого? Вероятно, на пограничников.

"Обвинить пограничников, - думал Хуан. - Да, все винят пограничников".

- Поистине занимательная вещь, - сказал Чен-Лу, - это то, что я вижу в вашей Зеленой зоне. Вы знаете, что я вижу?

- Ты дьявол, - вскипел Виеро.

- Нет, просто патриот, - сказал Чен-Лу. - Так вам неинтересно знать, что же я вижу в вашей Зеленой зоне?

- Говори и да будь ты проклят, - сказал Виеро. Вот это выдает его, думал Хуан.

- Я вижу те же признаки беды в вашей Зеленой зоне, которые поразили мой бедный народ, - сказал Чен-Лу. - Меньше фруктов, меньше урожаи - меньше листья, бледнее растения. Сначала это происходит медленно, но скоро все это увидят.

- Тогда, может быть, они прекратят раньше, чем будет слишком поздно, сказал Виеро.

"Это глупость, - думал Хуан. - Кто когда прекращал раньше, чем было поздно?"

- Какой ты простодушный парень, - сказал Чен-Лу. - Твои правители такие же, как и мои: им ничего не надо, лишь бы выжить. Они ничего не увидят, пока не будет слишком поздно. Так всегда и во всех правительствах.

Хуан хотел знать, почему в палатке стало темно после частичного просветления. Он чувствовал жар, и голова его шла кругом, как будто он выпил слишком много спиртного. Рука коснулась его плеча. Он посмотрел на нее, с кисти перевел взгляд на руку... на лицо: Рин. В глазах ее стояли слезы.

- Хуан... Сеньор Мартиньо, я была такой дурой, - сказала она.

- Вы слышали? - спросил Хуан.

- Я слышала, - сказала она.

- Жаль, - сказал Чен-Лу. - Я надеялся сохранить некоторые ваши иллюзии... по крайней мере, хоть ненадолго.

"Какой странный разговор, - думал Хуан. - Какая странная эта личность, Рин. Какое странное это место, эта палатка, которая кружится вокруг меня".

Что-то ударило его в спину и в голову.

"Я упал, - подумал он. - Разве это не странно?"

Последнее, что он слышал, прежде чем сознание покинуло его, был испуганный голос Виеро:

- Шеф?

Это был сон, в котором Рин хлопотала над ним, говоря: "Какая разница, кто отдает приказы?" И в этот момент он мог только пристально смотреть на нее и думать: "Как, почему должна она умереть, такая красивая и женственная? Она должна жить".

Кто-то сказал: "Какая разница? Все мы скоро умрем так или иначе".

А другой голос сказал: "Смотрите, вот еще новый. Этот похож на Габриеля Мартиньо, префекта".

Хуан почувствовал, что он опускается в пустоту, где лицо его зажато в тиски, что заставляет его пристально смотреть на монитор экрана пульта управления своего воздушного грузовика. На экране был огромный жук самец с лицом его отца. А звук, как цикада, то звучал, то пропадал, исходя изнутри: "Не волнуйся, не волнуйся..".

Он пробудился вскрикнув, но понял, что никакой звук не выходил из его горла... только память криков. Тело его обливалось потом. Рин сидела возле него и вытирала пот с его лба. Она выглядела бледной и худой, глаза ее ввалились. На мгновение он подумал, что, может быть, эта эмансипированная Рин Келли была частью его сна, казалось, она не придавала значения тому, что глаза его открыты, хотя и смотрела прямо на него.

Он попытался заговорить, но в горле все пересохло.

Движение все-таки привлекло внимание Рин. Она склонилась над ним и пристально изучала его глаза. Наконец она протянула руку назад, взяла котелок и накапала несколько капель воды ему в горло.

- Что... - прохрипел он.