Зеленый остров

Со страдальческим выражением Зоя теперь старалась убедить в чем-то Николая Сазонова. Но это не простое дело — повлиять на токаря-аса, уж характер своего наставника Игорь знал хорошо. О нем на участке говорили: «На Сазонова где сядешь, там и слезешь!» Работал Николай отлично. И соображал будь здоров: на Доске лучших рационализаторов красовалась его фотография. Но стоило попросить о каком-то общественном деле — и беспартийный Сазонов наотрез отказывался. Вот и теперь в ответ на просьбу Зои он упрямо помотал головой и глянул по сторонам, как бы призывая окружающих в свидетели: вот, мол, меня просят, а я не хочу, потому что человек я скромный и выставляться не желаю. Побледневшая от досады Зоя направилась к другому передовику участка — Славе Кондратьеву.

Вместе со слесарями-ремонтниками Кондратьев перебирал коробку скоростей своего станка. Блок маслянисто блестевших шестерен лежал на полу, и мужики, сидя вокруг блока на корточках, о чем-то совещались. Когда подошла Зоя, вежливый Кондратьев сразу же поднялся и внимательно выслушал члена комсомольского бюро. А потом, улыбнувшись виновато, развел руками.

Игорь уже и про станок свой забыл — шпиндель вращался вхолостую — захотелось узнать, чего это добивается от токарей Дягилева.

Мишу Лунькова он считал самым общительным и веселым человеком на участке. Сколько отличных песен знал Миша! Он был любителем дальних походов, каждый отпуск проводил либо в Заполярье, либо в Забайкалье и там продирался сквозь нехоженую тайгу или сплавлялся по горным рекам.

Но и Луньков отказал Зое. Игорь не вытерпел, остановил станок и метнулся к Мише.

— Куда это она вас уговаривала? — спросил он.

Луньков сжал узлом губы, огорченно посмотрел на удалявшуюся с участка Дягилеву, потом ответил:

— Вот е-кэ-лэ-мэ-нэ! Просит: надо поход организовать. Ну я со всем удовольствием: в ближайшую пятницу вечерним рейсом на Зеленый остров. Местечко там знаю — закачаешься: песочек, сушняка навалом, червей можно накопать — там лещ хорошо берет… Нет, говорит, в школу нужен поход, к десятиклассникам. И вот именно сегодня, елки с палками! А я же сегодня в облсовпрофе должен присутствовать, у нас там методический совет по туризму. Зойка чуть не плачет: собрались, мол, одни деятели!.. Но я в самом деле сегодня должен быть в облсовпрофе!

«А ко мне не подошла! — обиженно подумал Игорь, вернувшись к мокрой и грязной своей работе. — Для них я только лодырь и бракодел!»

Вспомнилась ему ссора с Зоей из-за триста седьмых колец. Игорь так и не извинился перед контролером. «И не стану извиняться, раз не подошла ко мне!» — с детской мстительностью проговорил он почти вслух.

Увлекательное это чувство — обида! Стоило Игорю настроиться против Зои — и начала раскручиваться пружина. Вспомнились Игорю насмешки Сивкова. Плохой человек — Сивков!.. Мастер Лучинин, вместо того чтобы подумать, как облегчить жизнь Игорю Карцеву ради высокого литературного творчества, сидит, микрокалькулятором забавляется. Плохой человек — Лучинин!.. Мишка Луньков чуть ли не в каждые субботу-воскресенье в походах, а Игоря не догадается позвать. Плохой человек — Луньков!..

Чувство обиды разливалось в душе все шире — хватило ее и на отца, который ничего не сделал, чтобы спасти Игоря от каторжной токарной работы, и на нечуткий к Игорю коллектив бригады, и вообще на весь завод.

В душевной расстроенности Игорь часто поглядывал на стол, за которым сидел мастер. И огорчился еще больше, потому что не похоже было, чтобы Лучинин собирался куда-то уйти. Значит, и Игорю нельзя оставить станок и прогуляться по заводскому двору с целью утешения обиженной души.

Но время не останавливается, течет себе и течет. И смещаются, меняются обстоятельства. И вот к подавленному невзгодами человеку нежданно является удача!

На токарный участок пришел гость. Впрочем, никто из токарей на Олега Егорычева не обратил внимания, потому что выглядел Олег простецки, а ребята с участка не знали, что этот сорокалетний, уже седой, невысокого роста тихоголосый человек работает ответственным секретарем в редакции заводской многотиражной газеты «Слава труду».

С мягкой улыбкой на небольшом квадратном лице Егорычев подошел к Игорю, пожал повыше запястья его руку: ладонь у Игоря была черной от грязи.

— Точишь, значит… — тихо прошелестел голос Егорычева.

— Трубу режу! — засветившись от радости, уточнил Игорь. — На кольца… Рупь за километр! — И выключил станок, чтобы не мешал разговаривать.

— Неужели! — вполне серьезно удивился Егорычев. — Так дешево?

— Да почти…

— А я вот мимо шел… Дай, думаю, погляжу, как наш лучший рабкор трудится.

— Так уж и лучший! — не поверил Игорь.

— А что, в самом деле… Рассказ у тебя очень приличный получился. Что же заходить-то к нам перестал?

— Не с чем! — Игорь пожал виновато плечами. — И работа, сами видите, какая: не отойдешь!

— Да, вообще-то… — Егорычев сочувственно покачал головой.