Зеленый остров

От заботливости молодой и красивой дамы Игорь стушевался, присел на краешек стула. Старикова, пожалуй, была ровесницей Зои Дягилевой. Но как не проста была она! И одежда, и манера, и речь — все какое-то особенное, не местное, вроде бы столичное.

Зазвенел телефон. Сколько раз ни заходил Игорь в редакцию многотиражки, всегда там звонил телефон, и из-за звонка разговор обязательно прерывался.

Старикова подняла трубку, осторожно приблизила к маленькому кремово-нежному, как роза на торте, ушку и певуче произнесла:

— Старикова слушает.

Спрашивали редактора. Игорь уловил признаки раздраженности в тоне литсотрудницы, которым она объяснила, что редактор будет только завтра утром, на сегодня он взял отгул для творческой работы.

— Так вот, дорогой Игорь Карцев, ваш рассказ я прочла и… признаюсь, озадачилась! Такой рассказ никуда не годится!.. Нет, конечно, я могу его сделать. Там все-все, от начала до конца нужно переписывать. И тогда вообще-то может получиться неплохая вещь. Но поймите, это уже будет не ваш рассказ!.. А то, что вы принесли — это же все придумано! Там все у вас — неправда. Так в жизни не бывает, как вы написали.

Как ни поразили Игоря слова литсотрудницы, но спорить с ней и отрицать сказанное Стариковой он не мог. Потому что опять не удержался и к тому, что было в действительности, многое присочинил.

После похода в школу на встречу в десятиклассниками Игорь долго не мог уснуть, обдумывая, как ему написать в газету про такое событие.

Дело поначалу представлялось нетрудным: дать зарисовку школьной атмосферы, несколько ярких фраз о директоре Нине Павловне, далее смонтировать выступления гостей, а завершить все показом задумчивых лиц мальчишек и девчонок из сегодняшних десятых классов. Но набрасывая этот план, Игорь наткнулся на подводный камень. Им оказался факт участия во встрече самого автора и его необыкновенное выступление. Писать о самом себе Игорю казалось делом нескромным, но и упустить такой существенный поворот событий он тоже не мог.

К тому времени в сознании Игоря уже произошли два важных сдвига. Прежде всего у него совершенно изменилось отношение к Зое — после того, как публично покаялся перед ней в собственном хамстве. Зоя, оказывается, была незлопамятным человеком и успела забыть о грубом выпаде Игоря, когда он допустил брак. И как вполне искренне была растрогана она выступлением Игоря в школе! С такой прекрасной улыбкой смотрела, пока Игорь шел от трибуны к столу президиума. Именно в тот момент и полюбил он Зою. Для него в ту минуту Зоя сделалась как бы старшей сестрой, доброй и не очень-то счастливой…

Другой сдвиг совершился в тот момент, когда Коршунков неожиданно покинул его и бросился догонять Зою. Минуту-другую Игорь стоял в растерянности, а потом, ласково улыбнувшись (он так остро почувствовал, что именно ласковой, любящей и мудрой была его улыбка), пошел к своему дому.

Происшедшие с ним перемены Игорь должен был обязательно выразить. Но лаконичная газетная зарисовка (не более двухсот строк) не вмещала такое содержание. Да и самый стиль газетных фраз — Игорь явственно это чувствовал — был неподходящим для передачи душевного напряжения.

Поэтому снова, как и в случае с Коршунковым, Игорь вынужден был писать рассказ. На этот раз его героиней стала Зоя Дягилева. То есть Ольга Камышова…

Он написал в рассказе почти все, что знал о Зое. Правда, вместо дочери приписал Ольге четырехлетнего сына. И сделал так, чтобы не бездетные брат Зои с женой жили в двухкомнатной квартирке вместе со стариками, Зоей и Леночкой, а бездетная сестра с мужем.

Больше всего неприятностей причинил Игорю он сам, то есть некий молодой токарь-бракодел Соломин, своим выступлением на вечере завороживший и школьников и Ольгу Камышову. Многое хотелось Игорю поведать о себе, но при этом рассказ неудержимо разрастался в повесть или даже роман.

Так и не удался Игорю характер Соломина. Из бракодела и разгильдяя Соломин непостижимым образом превратился на собрании в благородного человека. Но зато Зоя, то есть Ольга Камышова, получилась, как живая. Это и придало Игорю смелости вручить свой новый рассказ редактору многотиражки Николаю Ивановичу Ткачеву.

Теперь же, когда ласково-ироничным голоском литсотрудница Старикова сразу огорошила Игоря, он ждал от нее разноса именно по поводу Соломина. Но оказалось иначе.