Зеленый папа

— Мое почтение! Разве вы не наживаетесь в голодные времена? За ваше здоровье! Пью, не дожидаясь, пока у вас осядет пена.

— А я бы советовал вам сбрить усы, они только щекочут губы и мужское тщеславие…

— Вы индюку советуйте маис клевать, меня учить нечего. И с усами и без них я себе цену знаю; не таков я, чтоб обиду спустить!

— Не лучше ли… еще по стаканчику пропустить?

— Хм, хозяина надо слушаться, но за этот плачу я!

Пьедрасанта наполнил стаканы. Янтарная жидкость разматывалась холодным пенистым клубком. Поставив стаканы на стойку, он сказал:

— Я забыл поздравить вас с вашими миллионерами…

— Молчите лучше, хлопот с ними сколько было! К счастью, выкатились. Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить, не то вернутся. Ну и намаялись мы! Больше всего их бабы осаждали. Как саранча на них набросились, и не шлюхи какие-нибудь, нет, — честные женщины. А за деньги и наблудить готовы. Давайте поговорим о чем-нибудь другом, тошно становится. Нечего думать об этих горемыках, которые теперь со своим богатством еще больше горя хлебнут. Это неудачная распродажа земель их спугнула, а то бы они тут еще покуролесили.

— Знаете, кто приобрел земли?

— Ведать не ведаю…

— Лино Лусеро, их бывший компаньон…

— Он мне нравится, — сказал офицер, устремляя ореховые глаза на Пьедрасанту: а ты, мол, какого мнения?

— Мне тоже нравится. Плохого про него не скажешь. А земли эти — удачная покупка: почти все они граничат с его участками. Он хочет поставить дело на широкую ногу. Говорят, вложит капитал в культуры, на которые наибольший спрос всюду… Вот так штука! Не он ли сам сюда жалует?

Лино сошел с лошади, привязал поводья к балкону у одного из окон кабачка Пьедрасанты и поспешил в дом, ибо солнце палило нещадно.

— Огненный ливень, дон Пьедра, просто огненный ливень. Ну и места! — проговорил он, войдя.

— И зонтов таких не найдется, чтоб от него укрыться, дон Лино, разве в китайской лавочке…

— Только этого мне не хватало. И так уже «враг правительства», а с таким зонтиком и вовсе «желтой опасностью» прослыву.

— Рекомендую вам, дон Лино: лейтенант гарнизона…

— Педро Доминго Саломэ, — сказал офицер, пожимая руку Лусеро.

— Лино Лусеро, если не возражаете. К вашим услугам. Живу в «Семирамиде», — заходите, всегда будем рады.

— Пива, дон Лино?

— Пива с лимонадом. Только этим и утоляю жажду. А лейтенант, я вижу, гуляет после долгих дней тяжкого труда:

— Идиотская работенка…

— Да уж, поднесли вам и вашим солдатам подарочек.

— И спасибо не сказали.

— Выпьем. За ваше здоровье, лейтенант. Ваше здоровье, Пьедрасанта…

— Вы уже слышали новость? — спросил хозяин кабачка. — Войной попахивает.

— Читал я в вечерних газетах. Заголовки — во всю первую полосу, а каждая буквица стоит уйму денег… Так, по крайней мере, говорил Лестер Мид, а он-то знал, что к чему… Впрочем, лейтенант Саломэ, наверное, больше нашего знает.

— Нет, не больше.

Осушив еще стакан пива и отнюдь не утолив жажды, Лусеро попросил Пьедрасанту сообщить некоторые сведения о плантациях своих бывших товарищей по акционерному обществу, так как землю он приобрел через посредника. За тем он и приехал. Записал что-то, распрощался с лейтенантом и вышел в горнило дня. Пьедрасанта проводил его на улицу.

— Если будет заварушка, дон Лино, по миру пойдем. Совсем завянет торговля…

— Тогда и впрямь останется только мух гонять. Вас и так зовут «Пьедрасанта-мухолов»…

— Спасибо на добром слове, утешили!

Саломэ, подойдя к прилавку, потребовал у приказчика коробку папирос и спички и полез было в карман, но Пьедрасанта испуганно схватил его за руку:

— Это преступление, дорогой друг, преступление платить за такие мелочи!

Саломэ наотрез отказался от даровых папирос и спичек.

— Вы меня обижаете, я просто их не возьму, если вы откажетесь от денег. Или вы думаете, раз я военный, меня надо и поить и угощать? Очень ошибаетесь.

— Не сердитесь, я пошутил.

— Не терплю таких шуток.

— Коли так, разыграем это в кости, если желаете.

— Согласен, но тогда будем разыгрывать все.

— Дай-ка стакан и кости, — приказал Пьедрасанта помощнику, — и налей еще пару пива, меня раззадорил этот будущий генерал.

Группа крестьян, в основном — мужчины, показалась на углу улицы, ведущей к плантациям, и, видно, направлялась к муниципалитету. Во главе шествовал судья, рядом с ним парни с бело-синим флагом. Толпа остановилась перед муниципалитетом, откуда вышел алькальд. Судья, обратившись к нему, в сбивчивой речи изложил просьбу созвать людей на открытую сходку, чтобы народ мог во всеуслышание заявить властям о своей готовности выполнить свой патриотический долг в минуту чрезвычайной опасности.

— …Родина в опасности… Враг наготове… Все, как один, на защиту земли наших предков…

Последние слова судьи потонули в аплодисментах и криках одобрения.

— Ну-ка, стопочку! — крикнул с порога рыжий Корунко; он еще никак не мог прийти в себя с тех пор, как у него из рук ускользнула ночь. — Стопочку того же самого для разнообразия, — повторил он, подходя к лейтенанту и хозяину лавчонки, которые разыгрывали в кости пиво, спички и папиросы.

— Рома или белой? — спросил приказчик.

— Безразлично…