Зеленый. Том 3 (тёмный)

– Вообще-то здесь у нас кроме угрюмого свинства много чего интересного происходит, – наконец сказал я. – Тот же Стефан со своей Граничной полицией; чудесная девочка Эва, придумавшая, как сделать лёгкой нашу здешнюю страшную смерть; Тони, который задолго до всех превращений был самым лучшим чуваком на земле; Люси, создающая новые мифы. Да много кто, включая меня, или даже с меня начиная, потому что, ну, положа руку на сердце, отличное же из меня получилось неведомо что. Мы все родились людьми в человеческом мире, и ничего, как-то справились. Нечестно присваивать адский статус реальности, где есть такие крутые мы – как отдельные самостоятельные субъекты и одновременно как шанс, обещание, возможность для каждого, кого угораздило родиться в человеческой шкуре, вот так же, с такою же силой и ясностью быть. Но мы почему-то, получается, не считаемся. Это неправильно. Я не согласен. Нельзя с нами так.

– Да почему же. Ещё как считаетесь. Просто у каждого свой, личный счёт. Не выйдет поделиться с нуждающимися. Это так не работает. Нельзя за других достойно пройти их Порог.

– Это как раз понятно, – вздохнул я. – И, теоретически, справедливо. Но будь моя воля, забил бы на такую справедливость. Всех подряд пинками гнал бы из ада. За уши бы волок!

– Ты бы – да! Потому что дурак. И лучше всех в мире. Но всё-таки не во всей Вселенной, прости. Там серьёзная конкуренция. Среди высших духов и демонов полно таких же дурней, как ты!

– Ничего, в этом виде спорта я согласен болтаться на сто триллионов каком-нибудь месте. Хорошая штука Вселенная, где толпы народу примерно такие как я, только гораздо круче. Идеальный, по-моему, вариант.

– Рада, что тебе нравится. Мы старались, – сказала она.

Я рассмеялся; наверное, рассмеялся – условно, предположительно, каким-то образом обозначив: «в этом месте звучит мой смех». Трудно смеяться взаправду, обычным способом, когда ты – человек и бездонная пропасть, тьма и волна.

* * *

В бесконечном пространстве, в темноте на границе между светом и светом, и светом, в дне, который не начинался, тянется вечно и заранее навсегда отменён, звучит огромный как мир, хоть и формальный по смыслу вопрос: «Назови своё имя». Я смеюсь – и от неожиданности, и потому, что смех в моём случае – самый точный ответ. Именно ради того, чтобы в нужный момент рассмеяться у этих, будем считать, что врат, надо иметь слишком много имён и не знать, которое выбрать, ну или вовсе ни одного. Лично я на своём не то чтобы долгом веку успел попробовать и то, и другое; надо же, какой предусмотрительный оказался, я – хитрый жук.

* * *

Я вернулся из собственной тьмы на запах кофе и голос, который как раз говорил:

– Самое поразительное в этой истории, что теперь вы с Нёхиси здесь тотально, окончательно невозможны. Раньше были просто умеренно недопустимы, как всякое сложное наваждение, а теперь – уже нет. Собственно, вашему городу тоже больше нет места в этой реальности: людям в их нынешнем статусе не положено жить в зачарованных городах.

Я не то чтобы ушам своим не поверил. К сожалению, ещё как поверил – по оставшейся от человеческой жизни дурацкой привычке сразу, без тени сомнения верить плохим новостям. Но ответил спокойно, почти равнодушно, словно мы с Воплощённым, мать её, Трындецом обсуждали простую хозяйственную проблему, и она зачем-то пыталась вешать мне на уши лапшу:

– Этого быть не может.

– Так в том-то и дело! – горячо подтвердила она. – Конечно, не может быть! Потому что ваш зачарованный город повысил свой статус и имеет полное право оставаться где сам пожелает, а он пока хочет и дальше стоять на берегах своих рек. И точно так же вы с Нёхиси имеете бесспорное право жить где и как вам нравится, а вам сейчас нравится здесь. В шею вас вытолкать невозможно – поди всемогущего прогони! Удивительный парадокс получился. Не представляю, как этот мир справится с ним.

– Не представляешь?! А разве не от тебя зависит?…

– Ну что ты. Я не принимаю решений. По крайней мере, как люди это воображают – точно нет. Не строю планы, не высчитываю вероятности, не придумываю, с кем как поступить. Я обнажаю суть, смотрю, что из этого выйдет, и наслаждаюсь красотой ситуаций; можно сказать, красота – это мой гонорар.

* * *