Зелимхан

Большой двухэтажный дом полковника — полная чаша: персидские ковры, старинная дубовая мебель, серебряная посуда, изящное оружие местной чеканки на стенах и заморский сервиз. Иной раз, оставаясь наедине, хозяин любил вспоминать, как попала к нему та или иная красивая вещь. Огромный, от пола до потолка, текинский ковер, висевший над кроватью, полковнику преподнес старшина из Старых Атагов, такой же ковер, лежащий на полу, — подарок одного грозненского купца. Из подобного же источника были получены большое трюмо в бронзовой оправе и концертный рояль. Чувство, что все это нажито им нечестным путем, не было знакомо Дубову. Наоборот, для него было вполне естественно, что верная служба царю и отечеству находила достойное признание этих диких горцев. Вещи были как бы реальным воплощением его власти. Впрочем, и служба не очень занимала Дубова, былое рвение давно поубавилось. Все стало здесь слишком привычным. В сущности, он не думал не только о Зелимхане, но и о покое пристава Чернова, который так щедро принял его в своем доме. Нет! Полковника занимало совсем другое: мир и богатство в своем доме, вот, пожалуй, и все. Ну и, разумеется, некоторые мужские удовольствия!..

Вчера, вернувшись из поездки, он твердил жене о сладостном отдыхе на берегу Черного моря, а думал больше о ближайшем свидании с прелестной вдовой полицейского пристава. Тощая, будто изголодавшаяся на скудных харчах ворчливой мачехи, жена давно не волновала его, хотя в свое время он женился на ней по любви. Она все же старалась задобрить придирчивого и вечно раздраженного мужа: сама, не доверяя прислуге, делала все лучшие покупки, следила за тем, чтобы стол был обилен и изыскан. Вот и сейчас ее нет — ушла с кухаркой на базар.

Раздался телефонный звонок. Дубов выдвинул из-под кровати шлепанцы и, подойдя к маленькому столику, взял трубку.

— Я слушаю... Кто-о?.. Плохо слышу, — он подул в трубку. — А-а, Анечка, это ты? — полковник настороженно оглянулся на дверь. — Дольше меня поживешь на свете, милая! Да, да. Приехал... Собирался позвонить тебе, а ты взяла и опередила меня... Нет, не говори так, я никогда не забываю тебя... Подожди минуточку, кто-то стучится ко мне. Да, да, буду на службе, зайди обязательно, есть разговор, — он бросил трубку и, взяв со стола свежие газеты, крикнул: — Кто там?

Никто не отозвался.

— Ну, кто там? — крикнул он опять и, открыв двери, выглянул в коридор.

— Это я, Антон Никанорович. Вы кому это кричали? — во мраке коридора маячила горничная, запятая утренней уборкой.

— Тьфу, глухая дура. Не можешь отозваться, что ли? — сплюнул полковник. Однако обрадованный тем, что это не жена, которая непременно стала бы допытываться, кто и по какому поводу звонил, он вернулся обратно в спальню.

За окном на площади офицеры по отделениям муштровали молодых солдат.

— Шире шаг, шире шаг! — кричал коренастый черноусый офицер, вытянувшись, как на смотру.

Второй обучал своих солдат штыковой атаке, третий под самым окном полковника гаркал:

— Винтовки на-а пле-е-чо!.. Отставить!

Один из солдат проделывал воинские манипуляции медленно и неумело. Офицер неоднократно брал у него винтовку и показывал, как это делать.

— Тьфу, мерзавцы, до чего дожили, — выругался Дубов. — Дать бы разочек по морде этой скотине, вот и получилось бы! Нашел с кем нянчиться.

Жена вернулась с базара. В этот момент опять зазвонил телефон, и полковник снова подошел к столику. Оказалось, что адъютант хочет выяснить, как отвечать офицерам штаба, ожидающим появления начальника. Настроение Дубова сразу испортилось. Заметившая это жена спросила:

— Кто это, Антоша? Что-нибудь случилось?

Но муж не ответил, он бросил трубку и пошел в другую комнату одеваться.

За завтраком Дубов был хмур и молчалив. Выпил черного кофе с коньяком и молча ушел на службу.

Озабоченные неприятностями сотрудники встретили своего начальника довольно прохладно. А он, как обычно, ответив на их приветствия кивком головы, прошел к себе в кабинет. Адъютант почтительно последовал за ним. Строгим глазом Дубов оглядел свою служебную обитель и привычно уселся в мягкое кресло, обитое желтой кожей.

— Ну, докладывайте, что здесь у вас нового? — спросил он адъютанта, подвигая к себе большую папку с бумагами, лежавшую на краю большого письменного стола.

— Антон Никанорович, смею доложить вам, вчера петропавловские казаки и драке убили своего атамана, а из тюрьмы...

— Что-о?.. Казаки убили своего атамана? — взорвался полковник, вскакивая с места. — Это что ж такое?!

Адъютант стоял с таким виноватым видом, будто убийство совершено не петропавловцами, а им самим.

— Так уж случилось, — робко произнес он. — Причина еще не установлена. Сегодня только выехали туда.

— Кто выехал на место? — полковник опять опустился в кресло и принялся теребить карандаш, пока не сломал грифель.

— Судебный пристав и следователь, — отрапортовал адъютант. — В сообщениях оттуда пишут, что скандал возник из-за земли.