Зелёная Миля

Но тогда он повернулся к нам спиной и пошёл по коридору надменной походкой. Ей-Богу, он показал миру, что бывает, когда тощий плешивый французик пытается лапать его член, и теперь уходил с поля сражения победителем.

Я произнёс заготовленную речь о том, как мы включаем радио («Фантастический бал» и «Воскресенье нашей девушки»), о том, что мы будем обращаться с ним нормально, если он тоже будет вести себя нормально. Эта маленькая проповедь была не самой успешной. Он всё время плакал, сидя скрючившись на своей койке, стараясь отодвинуться как можно дальше от меня и при этом не упасть в угол. Он съёживался при каждом моем движении и скорее всего слышал одно слово из шести. А может, и того меньше. Во всяком случае я не думаю, что именно эта проповедь имела вообще смысл.

Через пятнадцать минут я опять был у стола, где с потрясённым видом сидел Брутус Ховелл и слюнявил кончик карандаша из книги посетителей.

– Ради всего святого, перестань, пока не отравился, – одёрнул его я.

– Боже Всемогущий, – воскликнул он, опустив карандаш. – Чтоб ещё раз такой гвалт при поступлении заключённого на блок? Ни за что!

– Мой папа всегда говорил, что беда не приходит одна и Бог любит троицу.

– Надеюсь, твой папочка сильно ошибался по этому поводу, – сказал Брут, но, увы, – это не так. Когда поступил Джон Коффи, была ругань, и полнейшая буря, когда пришёл Буйный Билл, – смешно, но, похоже, беды действительно являлись по три сразу. Рассказ о том, как мы познакомились с Буйным Биллом, как он, входя на Милю, пытался совершить убийство, ещё предстоит. И довольно скоро.

– Что это ещё за история с попыткой Делакруа полапать его член? – поинтересовался я. Брут фыркнул.

– Он был с цепью на ногах, а детка Перси тянул слишком сильно, вот и всё. Делакруа споткнулся и стал падать, когда выходил из фургона. Он вытянул руки вперёд, как все делают, когда падают, и зацепил одной рукой за переднюю часть брюк Перси. Чистая случайность.

– А Перси понимает это, как ты думаешь? – спросил я. – Может, он придумал это как отговорку, ему просто хотелось немного побить Делакруа? Показать, кто здесь самый большой начальник?

Брут медленно кивнул.

– Да, наверное, так и было.

– Надо за ним следить. – Я запустил руки в волосы. Только этого мне не хватало.

– Боже, как я ненавижу всё. И ненавижу его.

– Я тоже. И знаешь что ещё, Поль? Я его не понимаю. У него есть связи, и это нормально, но почему он использует их для того, чтобы получить работу на этой долбаной Зелёной Миле? А не где-нибудь ещё в исправительной системе штата? Почему бы не стать служителем в сенате штата или тем, кто назначает встречи лейтенант-губернатору? Ведь наверняка его люди подыскали бы что-нибудь получше, если бы он попросил. Тогда почему здесь?

Я покачал головой. Я не знал. Я тогда не знал так много. Наверное, я был наивен.

8.

После этого всё пошло, как обычно... по крайней мере какое-то время. В суде графства готовился суд над Джоном Коффи, и шериф графства Трапингус Хомер Крибус муссировал идею, что суд Линча может немного ускорить правосудие. Нам было всё равно, в блоке "Г" мало обращали внимания на новости. Жизнь на Зелёной Миле по-своему напоминала жизнь в звуконепроницаемой комнате. Время от времени доносились приглушённые звуки, бывшие взрывами на поверхности, но ничего больше. Они не станут торопиться с Джоном Коффи, они хотят убедиться, что это был именно он.

Пару раз Перси принимался издеваться над Делакруа, и во второй раз я оттащил его в сторону и велел зайти ко мне в кабинет. Это был не первый мой разговор с Перси о его поведении и не последний, но он диктовался ясным пониманием того, что за фрукт этот Перси. У него сердце жестокого мальчишки, который ходит в зоопарк не для того, чтобы узнать животных, а чтобы бросать в них камнями.

– Оставь его в покое сейчас же, понятно? – сказал я. – Пока не дам специального приказа, держись от него подальше.

Перси отбросил волосы со лба, потом пригладил их своими изящными руками. Парню просто нравилось трогать волосы.

– Я ничего ему не делал. Только спросил, как он себя чувствует после того, как сжёг детишек, вот и всё. – Перси посмотрел на меня круглыми невинными глазами.

– Перестань, а то я напишу рапорт.

– Пиши, что хочешь, – засмеялся он. – А я потом напишу свой рапорт. И посмотрим, чей окажется лучше.

Я наклонился вперёд, сложив руки на столе и начал говорить тоном, который мне казался дружески конфиденциальным.

– Брутус Ховелл тебя не очень любит, – сказал я. – А когда Брут кого-то не любит, то известно, что он пишет свой собственный рапорт. Он не очень-то ладит с авторучкой и никак не перестанет лизать свой карандаш, поэтому он напишет рапорт кулаками. И ты понимаешь, о чём я говорю.

Самодовольная улыбка Перси слегка потускнела.

– Что ты пытаешься этим сказать?