Зелёная Морда, появись!

«С-сука» — шипит дрожащий голос. Серые кеды прыгают через ступеньку, дыхание за кадром учащается, хозяин камеры и пакетика спешит. Он спускается вниз, глазок камеры ползёт по асфальтированной дорожке вдоль дома, кустистые пальмы подпрыгивают вместе с неизвестным оператором, который, судя по дыханию, перешёл на бег. Картинка трясётся всё сильнее. На экране мелькает бассейн, покрытая пылью старая приплюснутая как блин машина, мимо проносятся два негра в цветастых спортивных костюмах. Камера заворачивает за угол дома, попадает на узенькую тропинку, пробежав по которой спускается по щербатой лестнице, углубляется в бурые заросли, где останавливается. Тяжёлое дыхание смешивается со стоном, видимо оператор не молод, или не знает спортивных нагрузок. Трясущиеся руки рвут пакетик, поднимают его вверх под камеру. Слышится свист, будто что-то втянули носом, ещё один стон и чавканье. Дыхание быстро успокаивается, замедляется, сходит на нет.

«Ла-адно сука черножопая, ты у меня ещё попрыгаешь — голос становится тягучим, переходит в довольное мычание. — О-ой как хорошо-о то! Хорошо-о-о! А жить так здорово ребята-а-а!

4

Последняя фраза насторожила Луку, и он уже было начал понимать, что здесь не так, но зарождающуюся мысль сбил голос стоящего за спиной Пьера.

— Какой-то непонятный набор видосов. Самолёт, потом этот упоротый где-то в Мексике, или в Штатах. Где связь?

— Пока непонятно! — Лука в очередной раз пожал плечами.

— Мотни ещё чутка, надоело на этого наркошу смотреть…

Лука снова ткнул пальцем в иконку, запустив чехарду скачущих цифр. В этот раз он не стал удерживать палец надолго, а отпустил его почти сразу, через пару секунд.

Экран снова мигнул, но когда он загорелся, на нём не было ничего кроме мелькающих серых полосок. Мерцающий экран и характерное шипение напоминали отключенный от антенны телевизор.

— Зе енд! — развёл руками Лука. — Похоже дальше ничего нет…

— Ну тогда мотай назад! — в очередной раз распорядился Пьер.

— Вы долго собираетесь этой хренью заниматься? — Марианна махнула рукой и сделала пару шагов в сторону, соображая, что делать, идти домой, или сесть за стол.

— Разводка для лохов, только время теряете… — пробормотал Карась, который уже давно вернулся к своей порции хинкалей.

— Если это и хрень, то очень замороченная. Одна только идентификация чего стоит. Вы такое видели? — Пьер продолжал всматриваться в мерцающий экран. — Хочется понять, что это. Может есть какая-то связь между этими видосами? Похоже, что снимают скрытой камерой, которая установлена на уровне глаз.

— Почему скрытой? — спросил Лука.

— Если с этим в самолёте ещё не ясно, то наркоша уж точно не пришёл бы к дилеру со звездой во лбу.

— Ну да… — согласился Лука, нажимая на кнопку, с символом обратной перемотки.

В этот раз его взгляд надолго залип на мелькающих цифрах. Отнять палец от кнопки его заставил окрик Пьера, который сказал, что мотать, пожалуй, хватит.

Отпустив иконку, Лука напряг зрение, пытаясь разглядеть застывшие на миг цифры. Их было много, больше десяти и беглый взгляд сумел зафиксировать только последние три.

— Девятьсот девяносто четыре! — проговорил он вслух, чтобы цифры отложились в памяти. Он не знал, зачем это делает, тем более, что вырванные из контекста эти три цифры мало что могли объяснить.

На этот раз погасший экран не вспыхнул, а остался таким же тёмным. О том, что видео стартануло говорил только мерцающий жёлтый огонёк, расположенный по центру экрана. Приглядевшись друзья поняли, что это свеча, горящая в тёмном помещении.

***

Направленный на пламя глазок камеры чуть подрагивает. За кадром слышится частое глубокое дыхание. Оператор сильно волнуется, объектив трясётся в такт с учащённым сердцебиением. В окрашенном розоватым отблеском свечи полумраке просматривается какой-то предмет, походящий на большой цилиндр.

«Ну чё, давай начинать!» — шепчет кто-то, то ли женщина, то ли ребёнок.

«Ты готов? Не ссышь?» — А это уже шёпот хозяина камеры. Теперь нет сомнений, что говорят дети.

«Есть маленько! А ты?»

«Ни капельки! Ерунда это всё! — Несмотря на контекст, шёпот звучит обречённо, и огонёк свечи подрагивает ему в такт. — Давай, раз, два три!»

«Зелёная Морда, появись!» — шепчут в унисон детские голоса.

Испуганное пламя свечи сжимается, а потом вырастает, качается, освещая небольшую комнатку. Взгляд камеры дрожит перебегает с оклеенной плиткой стены на умывальник, опускается ниже к небольшому, сидящему на полу, тельцу.

«Давай ещё раз!» — шепчет хозяин камеры.

«Зелёная Морда, появись!»

Второй вызов звучит смелее, и это почти крик.

Пламя свечи гаснет, на картинке чернота.

«Бли-ин, Колян, зажигай быстрее!» — жалобно шепчет дрожащий голосок.

«Я спички не могу найти!» — отвечает ему второй.

«Давай быстрее, я щас обосрусь от страха!».

«Да где же они, чёрт!».

Внезапно в темноте раздаётся третий голос, и это уже утробный мужской бас.

«Это я-я-я Зелёная Морда! Вы меня зва-али? Я зде-есь!».

В темноте, что-то мечется. Раздаётся жалобное пищание «Мамочка!» и металлический грохот чего то падающего на пол.

«Открывай дверь!»

«Не могу, она закрыта снаружи!».

«Мамочка-а-а!»