Зелёная Морда, появись!

— Либо ты каким-то образом в восьмидесятые нарыл веб-камеру и всё снимал втихаря. — Вмешался Пьер.

— Это просто не укладывается у меня в башке! — Мычал Лука, теребя отросшие патлы. — Ка-ак? Ка-ак могло появиться это видео? Как я мог его сделать? Вы видите какое качество? — Он тыкал пальцем в картинку, на которой оператор, послав на три буквы свою визави, устремился к очередной кучке школьников.

— Не-е это точно сон! — просипел внезапно лишившийся голоса Карась. Он только что увидел своё лицо. Оно смотрело прямо на него с экрана и было ещё розовеньким и улыбающимся. Оно ещё светилось счастьем.

— Если это и сон, то мне он нравится. Я хотела бы оставаться в нём подольше! — произнесла Марианна. — Это же здорово, ребята. Мы можем снова очутиться в своём детстве, в молодости, посмотреть всё это как кино. — её голос подрагивал как у девочки, которая попала в парк с крутыми аттракционами.

— Давайте только не будем смотреть это здесь. Мы выглядим как кучка возрастных придурков, глазеющих на порнушку из «Тик-Тока» — сказал Пьер. — Для просмотра такого фильма нужно более цивильное место….

— Какая разница… — пожимал плечами, Лука — Это же всё равно сон. А раз это сон — насрать на всех и на всё вокруг.

— Если это сон, вопрос в том, чей он? Если всё это снится мне, я хочу, чтобы мы находились в более комфортной обстановке. — возразил Пьер. — Предлагаю поставить это чудо-устройство на паузу и перебраться в цивильное место. На Партизанской есть лофт, его Кеша сдаёт, мой бывший одногруппник. Там есть всё что нужно: кальян, вискарь, закуска. Встречу с нашим детством нужно провести за праздничной поляной.

— И кто всё это будет оплачивать? — поинтересовался Карась.

— Я! — уверенно произнёс Пьер. — В честь такого праздника мне не жалко и раскошелиться, тем более это всё сон.

— Ну-у если Пьер накрывает поляну — это точно сон. — Констатировал Лука, нажимая на кнопку паузы.

6

Четыре часа чудесного сеанса пронеслись как одна минута. Только через четыре часа они сделали паузу, чтобы по-настоящему выдохнуть и ещё раз попытаться осознать всё происходящее. Небольшая комната с завешанными бардовыми шторами окнами, утопала в дыму. Расставленная вокруг кальяна закуска, осталась не тронутой, не смотря на две опорожнённых бутылки виски. За это короткое время, каждый из сидящих в комнате погрузился в детство. Погружение оказалось настолько глубоким, что всё, что казалось до селе безоблачным, снова приобрело очертания реальности.

Реальность отличается от радужных воспоминаний, потому что в ней наряду с бесшабашным детским весельем, верой в безоблачное будущее и приключениями есть страх — постоянный, преследующий тебя страх преждевременной смерти. Есть злые детские языки, которые не думают, что капающий с них яд оскорблений, навсегда останется в крови тех, кого они обозвали. Есть учителя, всегда добрые и милые в наших воспоминаниях, но на деле не всегда являющиеся таковыми. Мы забываем, как дрожали, выходя к доске, забываем то чувство унижения, когда тебя оскорбляют перед всем классом за то, что ты не сделал домашку. Многое стирается из памяти, но как ни странно, в этих стёртых кусках немало того, что отражает нашу нынешнюю суть.

Просмотр самого увлекательного фильма начинался с весёлого гама, восторженных криков, но уже через пару часов градус веселья поубавился. В фильме демонстрировалось не то, что все хотели бы увидеть — там была правда и эта забытая правда оказалась не такой уж розовой и приторно сладкой. Друзья уже забыли, с чего всё началось, и даже не думали, что всё это выходит за рамки здравого смысла. Каждый был настолько погружён в настоящую, не переписанную своим же разумом историю, что находился в состоянии лёгкого транса.

За четыре часа сеанса друзья успели просёрфить все школьные годы и даже зацепили кусочек своего отрочества. Вся хронология была представлена от лица Луки, снималась с его камеры, виделась его глазами. Путешествовали только в прошлое, хотя в какой-то момент поняли, что могут заглянуть и в будущее.

— Стойте ребятишки! — в какой-то момент просмотра Пьер вздёрнул указательный палец вверх. — Если всё это, мы в прошлом, точнее, ты — теперь палец целился в Луку, — значит всё что было вначале, тоже происходило с тобой?

— Не происходило, а произойдёт! — произнесла Марианна и эта её фраза непонятно почему насторожила всю компанию.

— Точно! — взревел опьяневший Карась. — Это же ты был в том самолёте… — он почесал подбородок, — Получается тот наркоман в Америке тоже ты…

Все взгляды, как направленные в центр манежа лучи прожекторов сгрудились на Луке, который только и делал, что качал головой и виновато пожимал плечами.

— Ну по крайней мере я успел побыть богатым человеком, судя по Роликам и бизнес-классу. — Наконец-то промолвил он.

Пьер и Марианна тут же улыбнулись, как бы подбадривая товарища, но беспардонный Карась тут же гаркнул:

— А этот сбой вещания, похоже означает конец?

Улыбка в мгновение стёрлась с лиц, превратив их в серые камни.