Зелёный луч

А в 1951 году на австралийскую землю ступил покинувший Венгрию по причине некоторых разногласий с коммунизмом энтомолог Гергей Борнемисса. Дисбаланс в местном животном мире, впрочем, можно было заметить, и не будучи энтомологом. Мушиные рои наблюдались невооруженным глазом (а лучше вооруженным, потому что муха в глазу – удовольствие небольшое), а питательная среда тоже была дана в ощущениях всякому, кто просто ехал мимо пастбища на автомобиле, обо всем прочем не говоря.

Борнемисса удивился – как так? И потратил еще шесть лет на то, чтобы потихоньку, в неслужебное время, разобраться – везде ли в Австралии это так, а если да, то чего в цепочке не хватает.

И в пятьдесят седьмом пришел к начальству с проектом. Ввезти в Австралию навозных жуков.

Начальство сказало – да кого хочешь, лишь бы помогло.

И Борнемисса пошел по миру за навозными жуками. Ему нужно было, чтобы жуки, во-первых, потребляли именно то, что есть, а во-вторых – прижились в сумасшедшем местном климате. Выделил. Нашел. Завез. Размножил. Один вид, другой, третий. Программа шла с шестьдесят седьмого года. В восемьдесят пятом вышла на самоподдержание в масштабах страны. Правда, фермеры до сих пор охотно покупают навозных жуков – они землю очень уж хорошо удобряют и аэрируют, их много не бывает. А к тому, что странный этот метод работает, за полвека все давно привыкли и не понимают, как люди раньше жили.

К двухтысячному году количество навозных мух в Австралии упало на порядок. И продолжает падать. Разница между положением вещей на начало девяностых и нынешним – дана в ощущениях. Плотными непродыхательными роями теперь перемещается только саранча. До нее у энтомологов пока руки не доходят.

Экологи счастливы – самый успешный эксперимент по биоконтролю в двадцатом веке… А не-экологи ездят в машинах с опущенными стеклами, едят на верандах и за уличными столиками, купаются во всяких водоемах и передвигаются «по долинам и по взгорьям», рискуя не более чем в среднем по Европе.

И глубоко признательны коммунистам. За доктора Борнемиссу[49].

– Вот это да, – только и могу сказать я. – Марк, а эта ваша знакомая Энни, случайно, книжек не пишет?

– Сам бы купил, – понимающе кивает великан. – Увижу где, дам знать и вам…

– О чем ты там таком интересном болтаешь, старый броненосец? – возникает рядом с Марком седоватый живчик в смутно знакомой армейской форме цвета зрелого каштана. Выговор бриттского юго-запада – Девон, Бристоль, Сомерсет, где-то там. – Снова о своем туризме?

– Не угадал. Об энтомологии, – отвечает великан, не поворачивая головы.

– Энто-еще-что-такое? Ругаешься, да?

Я усмехаюсь, а Марк с каменной физиономией ответствует:

– Не в моих правилах ругаться с какими-то сеттерами. Так что с этим ты промахнулся, конкурент.

– Нашел конкурента, мои новые тряпки впятеро дешевле твоих бэушных, – заявляет живчик, – поэтому те, кто знает, закупаются у меня грузовиками.

– Грузовиками закупаются как раз те, кто ни хрена не знает, – ухмыляется Марк, – потому что ты очень правильно поименовал свой товар «тряпки». Видите ли, Влад, – поясняет специально для меня, – этот сеттер Алек – один из совладельцев магазина «Робинсон и Кук», который тоже подключился к распродаже армейских запасов Старой Земли. Но если в «Аммотс» заведены несколько концов поставки со складов бундесвера, Легиона, королевской морской пехоты, Цахала и пары менее громких вооруженных сил, чье снаряжение отвечает новоземельным географическим условиям и надобностям, то «Робинсон и Кук» сгребли к себе в хозяйство всю британскую амуницию, какую сумели выцепить по бросовым ценам – кажется, кое за что им еще и приплатили, только чтобы забрали, – ну и уже полгода как пытаются ее распродать. Алек, поправь, если ошибаюсь, но самое современное, что у тебя на складе имеется, – это времен битвы за Окинаву?

– Не слушайте его, Влад, а лучше загляните ко мне сами, тогда и увидите, – поворачивается ко мне живчик Алек, – в те времена еще умели делать вещи. По многим и не скажешь, что шестьдесят лет на складах пролежали. Снаряжение тогда еще великой британской империи плюс германские и итальянские трофеи Второй мировой, оставленные Лисом Пустыни. Марк вон упомянул Легион – а ведь именно в роммелевских трофеях его любимые легионеры следующие лет двадцать и воевали в Индокитае и Алжире; про бундесвер вообще молчу, все стоящее, что у них из тропической амуниции имелось, разработано в те же годы.

– Спорю на бутылку, ничего толкового он там не найдет, – утыкается в кружку великан Марк.

– Принято! Влад, не откажите в любезности – разрешите наш спор, дело недолгое.

– Восемь вечера уже, – вспоминаю я, – выходные на носу, все магазины давно закрыты.

– Ну так владелец-то я, как закрыл – так и открою!

Логично. А дел у меня на нынешний вечер – только подождать, пока мадам Розмари выяснит, едет ли кто завтра с самого утра в сторону Порто-Франко, после чего уговорить этих ранних пташек прихватить с собой попутчика… свободные часика полтора вполне имеются, можно и полюбопытствовать. Не шоппинга ради, а просто так.