Земледельцы

— Люди бывают разные. Иных ничем не проймешь, а корреспондентов боятся. — Помолчал и добавил: — Я знаю этих людей всю жизнь. Многие выросли у меня на глазах. У многих я научился уму-разуму, а многих сейчас сам учу, особенно молодых…

В своем блокноте мы записали некоторые его фразы:

«Чтобы не мучиться — надо быть дураком».

«Каждый колхоз имеет ворота. Эти ворота — бухгалтерия».

«Разница между дорогой и арыком в том, что по дороге можно идти в обе стороны, а вода бежит по арыку только в одну».

«В колхозе сотни людей хотят стать председателем, но нужен только один».

«Земля похожа на дойную корову: сколько ей дашь, столько от нее и возьмешь»..

«На соленой земле растут сладкие дыни».

«Если угостишь — колхоз не обеднеет. Если унесешь — обеднеет».

«Коробочки хлопка с этого поля, как манту, которое подают в иных столовых: лука много, мяса нет».

«Голова председателя должна быть как вычислительная машина и работать круглые сутки».

Когда эта документальная повесть вышла в свет на таджикском языке, Саидходжа Урунходжаев доживал последние дни. Он лежал не дома, не в больнице, а в колхозном саду.

— Я должен видеть поля и сады! — говорил он.

Была трудная весна. В колхозе дела не ладились. Урунходжаев знал это и, собрав последние силы, велел принести микрофон. Его просьбу выполнили, и по местному радиоузлу он обратился к колхозникам с пламенной речью. Все, кто слышал его, даже не могли подумать, что через несколько минут раиса не станет.

Врачи рассказывали:

— За всю свою тяжелую и мучительную болезнь он ни разу не пожаловался.

Сейчас его нет, но есть колхоз имени Саидходжи Урунходжаева — легендарного человека, одного из организаторов колхозного производства в Таджикистане, дважды Героя Социалистического Труда.

Глава первая ЗАПЕВ

Было, не было… Начало всех начал, запев любой песни. Было, не было, а время шло, и ветры с Могол-Тау склоняли ветви и осыпали землю цветами яблонь, и несли белые снежинки далеко до облаков.

Было ли, не было…

В один из знойных дней, когда уже три года существовала Советская власть в этих местах, на кате сидел коренастый мужчина лет тридцати в коротком халате и чустской тюбетейке. Его хорошо знали в чайхане Занбарчорсу, где всегда было полно народу и вокруг рассказчика собирались любопытные.

— Как-то собрались мы в чайхане Нурали варить плов. Один чистил лук, другой резал мясо. Я должен был варить плов, а на долю Саидходжи выпало собирать хворост. На улице шел мокрый снег. Где он мог найти сухой хворост? Для плова все уже было готово, но Саидходжа не двигался с места.

«Эй, Саидходжа, что будем делать?»

«Не беспокойтесь, дядя», — ответил Саидходжа.

Пришло время разжигать огонь. Саидходжа вышел на улицу. Там, конечно, не было ни одной сухой веточки. Он вернулся в чайхану и протянул руку к потолку. (Тут все засмеялись, потому что знали, какой рост у Саидходжи.) Поднял руку к потолку и оторвал одну рейку. Чайханщик всплеснул руками:

«Ты с ума сошел? Потолок упадет!»

Саидходжа оторвал вторую рейку.

«Есть у меня сухие дрова. Сколько хочешь сухих дров. Возьми, Саидходжа!» — воскликнул Нурали…

…На кате сидел другой человек. Он говорил:

— В чашмаи Арзана разделились на две группы и стали тянуть палку. Потом подошел Домуллоджан. Взял палку в руки, а мы восемь человек стали с другой стороны и не могли ее перетянуть.

— Кто такой Домуллоджан? — спросил один из собеседников.

— Брат Саидходжи. Ты не здешний?

— А кто такой Саидходжа?

— Сын Урунходжи, — ответили сразу несколько человек.

— Кто же из них сильнее: Саидходжа или Домуллоджан?

— Домуллоджан говорит, что его брат сильнее, а Саидходжа говорит, что его брат сильнее. А ты еще много будешь задавать вопросов?

В чайхану вошли двое, и мгновенно разговор- смолк. Наступило молчание. Все встали с мест, приложив руки к груди в знак приветствия. Едва кивнув в ответ, новые посетители направились к пруду и сели на кат.

Мы уже не первый раз упоминаем это слово, не объяснив его. Кат — это возвышение, нечто вроде суфы. Суфа — это почти то же самое, что и кат, — возвышение со спинкой для сидения, вроде квадратной кровати. На ней постелен ковер. На ковер стелется скатерть — дастархан, но об этой скатерти мы еще успеем поговорить. Словом, стелется скатерть, на нее ставится поднос, а на поднос можно ставить все, что угодно: и сласти, и фрукты, и всевозможные лепешки, и зелень с кислым молоком, и рыбу, а обычно для начала — чайник чаю с лиалой. Раз пришли в чайхану, торопиться некуда, вылей чай, потом все будет.

Итак, двое вошедших сели на кат. Один из них был кози Пошоходжа, а другой муфтий мулло Бободжан. Муфтий должен знать все мусульманские законы, ссылаясь на которые он мог определить, кто прав, а кто виноват. По его определению кози (судья) вершил суд.

Чайханщик вился мелким бесом вокруг гостей. Он отряхивал полотенцем невидимые крошки с ковра, бесконечно кланялся, не осмеливаясь при этом поднять голову.

— Завари крепкий чай, — приказал мулло Бободжан. — Плов был вкусный настолько, что я объелся.