Землемер

Пауль не успевает сделать и пары шагов к двери, как воздух вокруг него с треском лопается словно проколотый футбольный мяч, в лицо прыгают доски пола и Пауль больно бьется об них коленями и плечом, валится на бок, сшибая с треноги умывальный таз и крепко прикладываясь затылком о стену. Сквозь мгновенно возникший гул и свист он слышит истерические вскрикивания Кроппа — это снаряды! нас накрыли, накрыли! спасайтесь, спасите! — пол и стены дрожат и шатаются, фанера гудит, потолочные балки трещат и сверху пластами сыплется известка. Ничего не понимая, Пауль в ужасе ползет к ставшей такой далекой двери, пол под руками трясется, доски корежит, краска отлетает с них чешуйками. Боковым зрением Пауль видит, что под одной из ножек кропповской кровати проламывается пол, отчего та проседает и дубовой рамой превращает стоящую под ней фарфоровую ночную вазу в кучу загаженных осколков. Из дыры в полу показывается оскаленная мордочка мыши, зверек отчаянно пищит и скребет лапками, но отверстие слишком мало и спасение невозможно. Пауль судорожным рывком достигает все же двери, он тянет и толкает застрявшую в перекошенной коробке створку, но дверь подается не более чем на сантиметр — дальше ее не пускают поднявшиеся горбом доски пола. Пауль падает на спину и уже сгибает ногу для удара, намереваясь проломить тонкую филенку, но милосердное провидение избавляет его от лишних усилий. От мощного толчка снаружи дверь с грохотом распахивается и на пороге возникает чрезвычайно странная фигура — некто полуголый, в одних лишь кальсонах и офицерской фуражке, с маузером в руке и лицом, завязанным мокрым платком — видны лишь дико вытаращенные глаза. Цандер, милочка, спаси нас! — голосит Кропп. Ворвавшийся слепо поводит стволом револьвера, словно решая кого пристрелить первым, потом хрипит — газовая атака, дышите через ткань! — и шатаясь, словно матрос в шторм, снова скрывается в затянутом дымом коридоре. Дом уже не трясется, Пауль вскакивает на ноги и устремляется вон, прикрывая лицо бортом шинели и слыша за спиной мольбы Кроппа подождать и его, не бросать больного товарища в беде, сейчас, он только натянет брюки и соберет лекарства и карточки. Паулю наплевать на этого бедного сластолюбца, Пауль уже в конце коридора, среди прочих поспешающих наружу господ статистиков — полуголых и почти одетых, с тряпками на лицах и без, кашляющих от дыма, прижимающих к груди картонные папки с расчетами. Все это стадо, ведомое размахивающим револьвером Цандером, ломится к выходу из горящего здания. Какой-то компонист спотыкается и валится под ноги коллегам, бумаги его разлетаются в стороны и Пауль едва успевает перепрыгнуть через босые ноги статистика. За спиной он слышит чей-то укоризненный бас — ну, нельзя же так, милостивый господин! стыдно! — упавшему, похоже, помогают подняться и собирают его листки. Но Паулю нисколько не стыдно, не угнаться черепахам за зайцем, он стремится наружу, еще рывок, плечом отталкиваем одного, обходим на повороте другого, вот и обитая тлеющим уже войлоком входная дверь — долой крючок! — и Пауль новогодней ракетой вылетает на крыльцо гостиницы.