Землемер

Напоследок Пауль наклоняется к куску мыла и с сомнением нюхает его. Воняет гадостно. Лучше я вымою руки в бочке с дождевой водой, думает он. Поджав губы, он возвращается в обеденный зал. Хайнц уже куда-то делся. Пауль бросает ключ от туалета на буфетную стойку и смотрит на настенные часы — без пяти восемь утра. Феликс обещал появиться к десяти, время пока есть, можно устроить прогулку для моциона и немного оглядеться. Если повезет, то найдем парикмахера — хоть побреемся перед визитом в канцелярию… А вдруг, начальник канцелярии Мюллер — и в самом деле, его отец?.. Вот будет ситуация!..

На улице ничуть не потеплело. Наоборот, при взгляде на нависшие тучи думается уже не о дожде, а о снеге. Пожалуй, два часа для прогулки будет многовато, можно и замерзнуть. Пауль поднимает воротник пальто и с сожалением вспоминает теплый летчицкий картуз Трюффо. Пауль выходит за калитку, поворачивает направо, от ветра, и поспешает вдоль заборчиков, стараясь запомнить обратную дорогу. Это, похоже, не будет сложным, так как на каждом перекрестке обязательно находится столбик с указателями — «Улица павших сынов», «Площадь принца-регента», «Переулок 1870-го года». Как патриотично! Минут через пять Пауль, так и не встретив ни единого прохожего, сворачивает на «Бульвар народного единения» и тут, внезапно, видит Замок.

Ничего величественного. Просто группа двух-трехэтажных домов, соединенных невысокими стенами, с однотипными окнами, закрытыми зелеными деревянными ставнями, несколько крайне неказистых башенок с черепичными крышами, флюгера на спицах, и снулый флаг над воротами. Сейчас Пауль стоит на одном холме — на том, где деревня — замок же расположен на другом, повыше, до него не более полукилометра по прямой. Конечно, если идти через деревню, по улицам, вниз и снова вверх, к замковым воротам, выйдет подальше, хотя и не намного. Ворота закрыты. Их створки — полосатые, грязно-желтый перемежается с линяло-черным. Вдоль стен буйно разросся терновник, его жесткие, лишенные листьев, стебли придают всей композиции особую безжизненность. У Пауля создается впечатление, что господин Граф съехал из этого замка минимум лет триста назад.

Словом, замок настолько рядовой и невидный, что интерес к нему угасает у Пауля уже через пару минут. Хмыкнув, Пауль отправляется дальше по «Бульвару народного единения». Булыжник кончился, поэтому Пауль идет осторожно, стараясь не наступить в грязь. Когда, метров через триста, он снова поднимает глаза, он замечает, что вышел на окраину деревни. Дорога исчезла, далее — до близкого горизонта — только мрачные поля и редкие деревья. Пауль поворачивает назад, решив вернуться к Хайнцу каким-нибудь другим путем, просто для разнообразия.

Теперь он идет по «Улице молодых дарований». Совершенно закономерно он выходит к местной школе — приземистому кирпичному сараю, унылому как барак, с десятком окон по фасаду и крыльцом посередине. Пауль слышит веселые детские голоса и смех — на ступеньках стоит учитель, окруженный ребятишками, дети что-то оживленно рассказывают учителю, смеются, тот бледно улыбается и гладит одного из них по голове. Потом учитель поворачивается и улыбка словно замерзает у него на губах — он встречается взглядом с Паулем. Не отводя глаз, учитель нащупывает и достает из кармана колокольчик на ручке, принимается яростно звонить, будто зовя на помощь. Дети, с разочарованными возгласами, тянутся в класс. Учитель остается стоять один на крыльце, ветер треплет его длинные жидкие волосы. Пауль подходит поближе и возможно приветливее говорит:

— Доброе утро! Какие у вас милые дети!

— Дети? — переспрашивает учитель. — Какие дети?

— Ваши дети, — говорит Пауль, вежливо улыбаясь. — Ведь это же школа, не так ли?

— Ах, дети… — спохватывается учитель. — Да, дети. Конечно, — продолжает он, принимаясь яростно моргать, будто песок запорошил ему глаза. — Эти дети…

И вдруг он быстро и отчетливо произносит по-французски:

— Будьте особенно осторожны в присутствии невинных детей!

— Что, извините? — растерянно бормочет Пауль. К счастью, он говорит это по-немецки, хотя тот самый рычажок в его голове едва-едва не соскочил.

— Вы ведь француз, не так ли? У вас французский прононс. Не притворяйтесь, вы все отлично поняли! Вы шпион, признавайтесь. Можете меня не бояться, я вас не выдам! Ну же, говорите!..

— Я… — начинает Пауль, почти сломленный этим напором, но тут же спохватывается. — Какого черта!.. Вы с ума сошли! Кто дал вам право меня оскорблять?! Почему я непременно должен быть французом?!..

— Тогда, кто вы? Лорд Нельсон? — учитель вытягивает вперед худую руку и буквально упирается Паулю в грудь костлявым пальцем. Пауль отступает на шаг. — Вы ведь не здешний, я всех тут знаю! Это закрытая зона. Кто вы такой?!

— Меня зовут Людвиг Штайн, я новый графский геодезист. И я только вчера приехал, — говорит Пауль со всем возможным достоинством.

Учитель разом теряет весь свой апломб.

— Геодезист? — бормочет он, пряча взгляд. — Вот как? Штайн? Очень приятно.

— Не могу сказать того же, — холодно говорит Пауль и собирается идти дальше.