Землемер

— Ничего, если я дам вам свою рубашку и нижнее белье? А вы как-нибудь отдадите это в стирку, вместе со своим? Я, к сожалению, не могу это сделать сам. С той поры, как я стал невидимкой, у меня нет денщика, а подсунуть мое белье с чужим я тоже не могу, нет метки. Вернее, метка есть, но она больше не действительна. Сделаете?

— Я отдам Франке, — говорит Пауль.

— Очень хорошо, очень хорошо! Вы меня весьма обяжете.

Вайдеман принимается снимать с себя одежду: пальто, визитку — оказывается, он носит визитку, ну и дела! — затем жилет, рубашку и прочее. Брюки он стаскивает последними, предварительно накинув на плечи пальто, все-таки ночь довольно холодная. Пауль собирает снятое в объемистый ком, обертывает кальсонами и затягивает узел. Вайдеман, лишь в пальто и визитке на голое тело, сутулясь, отступает к стене, ищет укрытия от ветра.

— У вас шнурки развязаны, — предупреждает Пауль.

— Иначе будет ноги тереть. Как-нибудь добегу, — говорит Вайдеман. — Я вам так благодарен, Людвиг, вы не представляете. Это такое мучение, ходить в несвежем! Если вам когда-нибудь предложат стать невидимкой — ни за что не соглашайтесь, грязное это дело!

Глава 14

Очевидно, Пауль свернул в неправильную сторону, поскольку он уже минут пять идет по дорожке вдоль крепостной стены, а дверки наружу все не находится. Поворачивать назад противно — где-то там остался Вайдеман, одетый как парковый извращенец, и нет никаких моральных сил встречаться с ним снова. Пауль решает пройти еще немного вперед, отыскать скамейку и подождать четверть часа — надо собраться с мыслями и перевести дух. Скамейки он не находит — тут вам не городской сад — но за какой-то кирпичной будкой, в укрытом от ветра закутке лежит бревно, Пауль пристраивает на нем тюк с бельем и не без удобства садится. Что-то колет его снизу, Пауль щупает ладонью — какая-то многоугольная твердая пластинка под слоями ткани — он развязывает кальсонный узел и достает из вайдемановых брюк сверкающий даже в свете луны и звезд орден на длинной, жесткой, словно накрахмаленной ленте. Вот так да! Вайдеман-орденоносец! Пауль царапает ногтем эмаль, мелкие бриллиантики — похоже, настоящие, а сам орден? Неужели золотой? Не гнуть же его зубами, словно поддельный луидор. Наверняка, золото. Вайдеман носит орден в кармане, как необычно! Возможно, это еще одна глупая проверка — не вор ли вы, господин Штайн? Нет, это было бы уж слишком. Пауль прячет орден в карман своего пальто, предварительно завернув в немало послуживший обрывок рукавной подкладки. Вечером отдам Вайдеману, думает Пауль, это докажет мое к нему честное отношение, тогда может и он будет со мной подобрее, кто знает?

Странный тип, этот Вайдеман, очень странный! На безумного он, все же, не похож, хотя, когда начинает говорить… Утверждает, что подобрал ключи к нашим снам. С помощью Господина Графа он может, якобы, влиять на наши воспоминания — слава богу, пока только на ограниченном пространстве. Что-то сродни гипнозу. Хотя, почему — на ограниченном? Возможно, всем людям на земле месяц назад была отдана команда — Вайдемана не видеть! Забыть о нем! Но те, кто никогда и не был знаком с господином геодезистом, никак не могли выполнить эту команду, ведь кого не знаешь — того невозможно забыть. Поэтому Пауль видит Вайдемана, а Франка, например, не может. Кстати, как там Франка? Проснется, а поручика рядом-то и нет. Ну, должна же она понимать, что мы на военной службе! Может, поручика неожиданно вызвали на допрос… то есть, на секретное совещание. Ага, с которого он вернется с охапкой чужого грязного белья. Скажу, что это вещи Феликса Эберта, решает Пауль, дескать, Феликс отослал денщика с поручением в город, тот никак не вернется, а Феликс уже замучился ходить в грязном. Как там? Не соглашайтесь быть невидимкой, грязное это дело? Вот-вот.

Итак, Вайдеман гипнотизирует кого хочет при посредстве Господина Графа. Понятно, что точно таким же образом невидимка может отдать жителям Земли очередной приказ — войну прекратить и считать, что победили французы. Утром соотечественники просыпаются — вуаля! Они герои и боши разгромлены. И что с того, что германцы у стен Парижа? Немцы в своих окопах, огорченно разводя руками — что-ж, проиграли мы, братцы, ничего не попишешь — строятся в колонны и маршируют на Фатерлянд. Кайзер продирает глаза во дворце, боже, какой сон плохой видел, будто галлы нас побили! Вызывает министра войны, ну, как там наши доблестные орлы? Уже взяли Шанс-Элизе? Нет, ваше величество, продули вчистую, через полчаса подписание капитуляции. Трагическая картина, опера Вагнера, все рыдают.

Нет, это нереально, пусть Вайдеман не сочиняет небылиц. Конечно, можно объявить одного клоуна невидимым, цирк от этого не рухнет, никто и не заметит. Но нельзя сделать невидимой войну, линию фронта, тысячи трупов, пушки, блиндированные поезда, аэропланы в небе! Нельзя объявить это в одночасье недействительным. Слишком многое завязано в один огромный узел, и его не развязать какими-то новомодными научными заклинаниями. Господин фокусник, позвольте вам не поверить.