Земли обетованные

В третью субботу апреля Наталья попросила Игоря поехать вместе с ней в Калинино, чтобы принять участие в крестном ходе к храму Богородицы Заступницы Усердной.

По такому случаю архимандрит Белогорского монастыря предоставил хоругвь XIX века Богородицы Иерусалимской, вышитую жемчугом, золотыми и серебряными нитями; икону же должен был нести отец Павел. Накануне бесконечные грозы превратили поля и дороги в сплошное болото. Небо местами прояснилось, но вдали громыхал гром, и огромные сизые тучи каждую минуту грозили пролиться дождем.

Игорь был уверен, что плохая погода заставит многих отказаться от намерения участвовать в процессии, и поразился, увидев спешащую толпу и поток машин, наводнивших сельские улицы. Сколько народу здесь собралось? Тысяч пять, а то и больше? Невозможно было определить даже примерно. Пришлось припарковаться на склоне в двух километрах от монастыря. Игорь собирался почитать книгу в местном кафе или прогуляться в ожидании Натальи, но она с таким волнением говорила об этой часовне, затерянной посреди леса, и о благоговении, которое вызывал у всех святой Павел, что он передумал. Его не переставала удивлять истовая религиозность, распространившаяся по стране с падением коммунизма, и, с недоверием глядя на людские реки, повсюду заполнявшие даже самые маленькие церквушки, он стремился разгадать эту тайну, найти причину такой страстной набожности. Теперь ему представилась возможность понаблюдать за этим действом и, может быть, понять его суть.

Шествие тронулось. Но участники, особенно женщины, беспорядочно двинулись вперед, сразу внеся хаос в его ряды. Наталья и Игорь пытались разглядеть героя дня, но с того места, где они находились, да еще в такой толпе, это было невозможно. Отец Павел шел далеко впереди, склонившись к древку вышитой хоругви и преодолевая сильные порывы ветра. Позади Степан и другой монах с трудом несли еще одну хоругвь и пели псалмы. Процессия вошла в лес, где деревья хоть немного защищали людей от сильного ветра. Гигантские тучи грозили вот-вот обрушить ливень на верующих, которые шли уже два часа, опустив головы и борясь со шквальным ветром. Наконец небо загромыхало грозовыми раскатами. И хлынул ливень. Все одновременно подняли головы, прикрылись брезентовыми накидками или раскрыли зонты; молнии чертили в небе огненные зигзаги. Под проливным дождем процессия вышла на большую поляну к скиту отшельника.

Внезапно пронзившая небо молния с такой силой ударила в древко главной хоругви, что Павла, несущего ее, подбросило в воздух. Находившихся рядом монахов и паломников мощный разряд повалил на землю. Женщины бросились к Павлу, лежащему без сознания. Страшное известие распространилось по всей процессии, толпу охватила паника, некоторые кинулись обратно в лес; послышались крики, что Павел умер, убит молнией. Игорь, за которым спешила Наталья, расталкивал толпу: «Я врач, дайте пройти!» Бездыханный Павел лежал посреди поляны, раскинув руки. Под проливным дождем монахи встали вокруг него на колени и начали молиться. Игорь наклонился, с трудом нащупал сонную артерию и крикнул: «Он жив!» Перевернув Павла на спину, он расстегнул его рясу, сделал массаж сердца, прижимая ладони к грудине и ритмично надавливая на нее, а затем – искусственное дыхание «рот в рот». После десяти вдохов уставший Игорь ненадолго остановился, а затем снова возобновил массаж сердца. На четвертом нажатии из горла Павла вырвался отрывистый вздох; его веки дрогнули, и он открыл глаза. «Помогите мне отнести его в дом!» – крикнул Игорь. Перепуганные монахи увидели, что волосы и борода отшельника стали совершенно белыми.

Павла осторожно уложили на соломенный тюфяк. Степан разжег огонь в печке, и тогда Игорь попросил всех выйти: «Отцу Павлу нужен покой». Когда они остались одни, Игорь помог ему снять мокрую рясу, облепившую тело.

– Как вы себя чувствуете?

– Как будто по мне проехал поезд. Я ничего не помню. Вы врач?

– Сейчас на пенсии; я долго работал в кунгурской больнице. В вас ударила молния. И повезло же вам, что обошлось без последствий.

Павел снял тельник, подошел к огню, и, пока он грелся, Игорь растирал ему спину полотенцем. На шее у Павла висел православный крест на кожаном шнурке и пластиковый конвертик на веревочке.

– Значит, не пришло еще мое время. А может быть, меня уже в который раз спас этот маленький талисман.

– О, у меня такой же!

Игорь достал кошелек и вынул из него клевер-четырехлистник в прозрачном конвертике.

– Мне давным-давно подарил его друг, это было в Израиле.

Павел взял из его рук клевер и сравнил со своим.

– Да, точно такой же!

– А кто вам его подарил?

– Мишель Марини.

– Но… это же мой брат!

– Его брата звали Франк, а не Павел, я знаю точно.

– Павел – это монашеское имя, данное мне при крещении. Меня зовут Франк Марини. Не понимаю, как могут существовать два четырехлистных клевера. Этот я получил от отца, когда бежал из Франции.

– Его отец – ваш отец – тоже отдал Мишелю свой.

– Как такое возможно? Так вы говорите по-французски? – спросил Павел на языке, который, казалось, совершенно забыл.