Земли семи имён

– Нет, – тихо ответила Филарт, поднимаясь с колен. – Берегини – последние из тех, что жаждут обратить Грозогорье в тишину.

– За что ты платишь им, правительница?

– За то, чтобы в наш город не шло пламя, за то, чтобы его огибали бури, за то, чтобы метели щадили наши очаги.

– За что ты платишь каменным статуям? Чем грозится мраморный король?

– Король властен над подземными сводами. Слово его – и земли под Грозогорьем разойдутся, и булыжники наших улиц обернутся лавой. Но хуже того – по его велению каменная колдовская пыль существует. Он древнее здешних земель, он древнее первых хозяев синих шаров… Слово его – и те крохи, что есть, силы лишатся.

– А духи? Призраки, что пьют твои годы?

– Если они войдут в Грозогорье, от улиц останется одно эхо. Грозогорье станет городом теней, как Мёртвый город за Медными Туманами.

– Правительница, – молвил Хцеф, чувствуя, как леденеют от предчувствия пальцы, – чем повинен твой город?

– Грозогорье стоит на жиле колдовства. Не станет города, и ветер разнесёт по песчинкам здешнюю ворожбу, и Семь земель останутся голыми валунами. Магия приходит и исчезает. В хорошие времена чародеи, мудрецы, а то и воры, направляют её в русло, на благо и щедрость. В дурные годы каменные короли и берегини стремятся магию спрятать, обуздать, избыть. Им нужны тихие земли. Но ни одна земля не выживет без крох колдовства. Магия приходит и исчезает… Нынче дурные времена, и некому её защитить, кроме стен Грозогорья. Оттого я и плачу́ духам и призракам, статуям и речным девам, чтобы только отпустили городу ещё один год… А за ним – ещё. И ещё один, и десять… И так, покуда не найду способ разорвать круг. Были и здешние земли богаты, – шепнула она, и глаза сверкнули. – Били и в этих землях фонтаны искр! И будут бить. Будут, советник!

– Что нужно сделать, правительница? Говори прямо!

– Уйти по Семи землям в каменный город. Каменный город, Мёртвый город, каким суждено стать Грозогорью. Там живёт колдунья, настоящая колдунья, не чета нам с тобой; что мы – ветер да искры, пыль в глаза! Она может дать магию, столько, что ни королю, ни берегиням и призракам не обуздать. Я не могу достать её сама, – глухо пробормотала она, сжимая руки. – Не могу! Нужно возвращаться к ней… А она говорила, говорила, что вновь придётся встретиться…

– Что за колдунья? – цепко глядя на Филарт, спросил Хцеф. – Отчего она в Мёртвом городе? Как к ней дойти? Кто может встать на дороге?

Правительница посуровела лицом, и что-то тёмное, грозовое проступило в её глазах отчётливее прежнего. Хцеф с холмов Сажи видел перед собой в этот миг истинную госпожу Грозогорья по руке и по крови.

– Никто на дороге не встанет, – ответила она, – никто не встанет на пути, советник, год жизни куплен. Оттого я и спешила расплатиться по счетам, прежде чем отправляться в Мёртвый город. Теперь у меня много кратких вёсен, много солнечных зим и солёных осеней. Лишь лето только одно. Его-то я и хочу вернуть в Грозогорье… Вернётся лето – значит, и магии станет вдоволь, и не страшны будут ни берегини, ни призраки, ни каменный король… Но к делу, мудрый мой советник. Коли начала отвечать на твои вопросы – слушай. Колдунья в городе мёртвых пришла из чужой земли, гостьей себя зовёт. Говорят, она ворожит над самими мирами – создаёт ли, губит ли… А когда я у ней была, она шоколад варила. Не разгадать её, – усмехнулась Филарт. – Там, в Мёртвом городе, нет ни отзвука, ни эха чужого колдовства, одни её слуги. Там ей приволье. Спрашиваешь, как к ней дойти? Через Траворечье. Все дороги Грозогорья ведут через Траворечье, брошенное, окольцованное. А там, за калиткой, за изгородью скита, путешественник, волю отдай дороге, власть отдай колдунье… если хочешь к ней попасть. Решит нас принять – и дорога выведет, и ветер будет в спину. А нет – так куда ни пойдём, дорога укажет на Траворечье.

– Нет, – уверенно сказал Хцеф. – Мы дойдём к ней, хочет она или нет. Мы дойдём к ней, и она даст магию – столько, сколько понадобится, пусть для этого ей понадобится хоть умереть.

– Не ведала, что ты жесток, советник.

– Жесток? Ошибаешься, правительница. Но если выбирать, кому умирать, я выберу её, я выберу себя, я выберу Грозогорье и Семь земель. Но не тебя.

4. Голубая трава. Ледяная магия

За холмом змеился город. Низкий, приземистый, сплошь каменный – скалились зубцы, темнели башни. Хцеф хоть колдуном и не был, да без того чувствовал, как пусты и скупы земли на многие вёрсты вокруг. Ни дерева, ни зерна, ни росистого листа – только холодная шёлковая трава, покрывавшая всё кругом, одевавшая холмы ровным синим сиянием, простиравшаяся до самого горизонта.

Он склонился к земле, сорвал стебель, растёр в пальцах. В воздухе шёпотом разлилась мята, смешанная с нотой незнакомой, ласково-тревожной.

– Какое странное место, – задумчиво молвил он. Филарт не откликнулась – стояла чуть поодаль, глядя на каменный город. Но встряхнулась, словно сбрасывая оцепенение: