Земля 2.0 [сборник]

Боровой поднял голову и задумчиво взглянул в лицо предпринимателю.

— То значит ваш Ксяо Лонг не врал. По меньшей мере. Вопрос в том, откуда она взялась…

Говоря это, Боровой натянул свежую пару перчаток и принялся набирать что-то на панели диагноста. Прибор в ответ выдвинул тонкую длинную иглу. Свет фонаря блеснул на ней рыжей каплей. Такая же тонкая, длинная игла, казалось, вонзилась в позвоночник Гудвина.

«Не надо!» — мысленно заорал охотник. Он словно зачарованный смотрел, как игла медленно приближается к обложенному салфетками участку на животе самки… туземки… женщины?

«Не трогай ЭТО!» Он закричал бы вслух, но язык словно прирос к небу. Игла дрогнула и резко пошла вниз. И все исчезло.

* * *

Я проснулся опять. Я помнил, как Я-Тигр швырнул палку в Страх, и Страх упал. Но победы не было. Страх продолжал зудеть. Потом Я помнил белую вспышку и сильную боль, после которой какое-то время вокруг была одна колыхабельность. Только совсем не радостная, а сильная и цепкая. В ней кто-то тянул Я вниз, но Я рванулся и выскочил наверх.

Я ощутил, что шкура перемещается, и это было странно. Шкура была как деревянная, как кусок древодома, и совсем не слушалась толчков Я. Однако кто-то двигал шкуру извне. Надо было осмотреться, но сначала Я осмотрелся внутри. Желто-полосатый Я-Тигр свернулся в уголке Я и тихонько скулил. Все-таки он был слишком труслив, чтобы одолеть Страх. Однако выбрасывать его Я пока не торопился, в Я-Тигре еще была полезность. Он помнил много полезного из внутри Страха. Особенно одно: длинное, очень длинное, ужасное НЕ МОЕ. Оно сильно пугало Я-Тигра и было сама правильность. Мертвый Тигр внутри Страха называл его Каа. Каа умел давить, поглощать, заставлять становиться МОИМ. Каа заставил Бандар-логов прийти к нему и поглотил их. Только он делал это не как Я-Тигр, не извне, а внутри. Внутри Бандар-логов, которые были очень похожи на чужие пустошкуры. Очень правильно! Так и надо поступить. Я-Тигр подвинулся, уступая место Я-Каа.

Я-Каа ощупал все вокруг. МОЯ неподвижная шкура, как плодовая коробочка, в которой Я-Тигр и Я-Каа и, наверное, еще много кто Я — раз. Страх, напуганный, но все еще страшный, неправильный, неподатливый — два. Большая пустошкура, тоже неправильная, но немного податливая («Ко мне, мои Бандар-логи», — тихо позвал Я-Каа) — три. И еще одна, хорошая, правильная, податливая пустошкура, лежавшая сейчас в пещере Страха, — четыре. Может быть, не пустошкурой. Может быть, МОЕЙ, моим извне. Страх звал пустошкуру «Манишей» (слово, обозначавшее всех рыжеволосых внутри Страха). Маниша понравилась Я. Я представил, как уютно может быть в ней. Жаль, что один крошечный червячок (большая пустошкура звала таких червячков «генами») в Манише был неправильный. Он мешал Манише поселить в себе Я. Я-Каа пожелал правильность. Пожелал нужность. Червячки-гены в Манише зашевелились, сплетаясь в новый полезный узор.

Затем Я-Каа переключил внимание на большую пустошкуру. У нее внутри было много интересного. Наблюдая за тем, что прячется внутри нее, Я-Каа становился сильнее. Новые слова выплывали из розового приятного забытья. Слова знания, которое могло победить Страх.

Дафнии размножаются партеногенезом. При благоприятных условиях у дафний появляются только самки. Если условия начинают меняться (например, водоем, в котором живет популяция дафний, высыхает), дафнии переходят к двуполому размножению. Из тех же яиц выводятся самцы, которые оплодотворяют самок. Самки откладывают яйца. Оплодотворенные яйца покоятся на дне водоема и способны выдержать высыхание.

Я не знал, что такое «дафнии», и «партеногенез», и даже «водоем», и дернул Я-Каа за длинный хвост. Тот недовольно зашипел, всматриваясь глубже. Внутри большой пустошкуры все объяснялось так:

«Дафнии» — это МОЕ. Мои шкуры.

«Водоем» — это древодом.

«Высыхание» — это Страх. Когда Страх приходит и убивает мои шкуры, древодом высыхает.

Тогда пустошкуры начинают сливаться в чреве древодома, и в правильных шкурах появляется… Я.

«Оплодотворенное яйцо» — это Я! Я нужен, чтобы пережить высыхание.