Земля белых облаков

В любом случае О’Кифы и сейчас уже едва сводили концы с концами, а без маори, которые всегда передавали с детьми дичь, рыбу или овощи, чтобы отблагодарить Хелен за уроки, женщина вряд ли бы смогла справляться со своими обязанностями хозяйки. О помощи Говарда не стоило и мечтать – напротив, со временем фермер стал все чаще привлекать жену к своей работе, поскольку не мог позволить себе нанять помощника-маори. При этом Хелен редко справлялась с порученными ей заданиями, и Говард очень сердился, когда она, вместо того чтобы помочь, в очередной раз заливалась краской при виде ягнившейся овцы или начинала рыдать от жалости к забитому скоту.

– Что ты стоишь, как истукан! – ругался фермер и заставлял жену смотреть за его работой и учиться делать ее самой.

Хелен пыталась перебороть страх и отвращение и, презирая Говарда, делала все, что он от нее требовал. Однако женщина не выносила, когда Говард точно так же обращался с сыном, а это в последнее время происходило все чаще. Фермер не мог дождаться, когда мальчик подрастет и будет приносить «пользу», хотя уже сейчас было видно, что Рубен не слишком годится для фермерской работы. Внешне ребенок был похож на Говарда – высокий, с густыми темными волосами, в будущем – крепкий широкоплечий мужчина. Однако задумчивые серые глаза он унаследовал от матери, как и характер, который мало подходил к суровым условиям жизни на ферме. Сын был самой большой гордостью Хелен: добродушный, вежливый, приятный в общении и к тому же очень смышленый. В свои пять лет он уже хорошо читал и проглатывал даже такие большие книжки, как «Робин Гуд» и «Айвенго», поражал всех, решая задачки для двенадцати-и тринадцатилетних учеников и, разумеется, бегло говорил на языке маори. Ручной же труд давался Рубену с трудом: даже крошка Флёр с большей ловкостью изготавливала стрелы для недавно вырезанного лука и стреляла из него, когда дети играли в «Робина Гуда».

Зато Рубен был послушным ребенком. Когда Хелен просила его о чем-то, он всегда старался как можно лучше выполнить задание. Однако грубый тон Говарда пугал мальчика, а кровавые истории, которые отец рассказывал, чтобы закалить характер ребенка, наводили на него ужас. Из-за этого отношение Рубена к Говарду с каждым годом становилось все хуже, и Хелен уже предвидела ссоры и скандалы, похожие на те, что разгорались между Джеральдом и Лукасом в Киворд-Стейшн. Вдобавок ко всему у Рубена никогда не будет состояния, которое могло бы позволить ему нанять толкового управляющего.

Думая об этом, Хелен иногда жалела, что Бог благословил их с Говардом только одним ребенком. Спустя некоторое время после рождения Рубена фермер снова возобновил свои ночные визиты к жене, но больше она так ни разу и не забеременела. Может быть, причина была в возрасте Хелен, а может, и в том, что Говард больше никогда не спал с женой так часто, как в первый год их супружеской жизни. Очевидное отвращение Хелен, ребенок в спальне и прогрессирующий алкоголизм Говарда привели к тому, что фермер начал все чаще искать развлечений не в постели, а за карточным столом холдонского паба. О том, были ли там женщины и как часто выигрыши Говарда могли оказаться в кармане какой-нибудь проститутки, Хелен предпочитала не думать.

Однако сегодняшнее утро было на удивление хорошим. Вчера Говард совсем не пил и поэтому еще до зари выехал в горы, чтобы посмотреть на овцематок. Хелен подоила коров, Рубен собрал яйца, и с минуты на минуту на ферме должны были появиться первые ученики-маори. К тому же Хелен ожидала в гости Гвинейру. Флёретта начнет хныкать, если ей не разрешат поехать в школу. Собственно говоря, девочка была еще слишком мала, но ей не терпелось научиться читать. Это бы избавило Флёр от необходимости упрашивать мать почитать ей вслух, что последняя делала с большой неохотой. Отец в этом плане был более сговорчивым, но его книги были малышке не по душе. Ей не нравились истории о послушных девочках, которые прозябали в нищете и попадали в беду, а потом благодаря чуду или счастливому совпадению все заканчивалось благополучно. Флёр бы на их месте скорее подожгла дом, чем растапливала камины противной мачехе, злой тетке или ведьме! Нет, намного больше ей нравилось слушать о Робине Гуде и его товарищах или о путешествиях Гулливера. Хелен улыбнулась при мысли о маленькой рыжей сорвиголове. Трудно было поверить, что у спокойного, мягкого Лукаса Уордена могла родиться такая дочь.

У Джорджа Гринвуда от быстрой езды кололо в боку. На этот раз Гвинейра решила в угоду правилам приличия запрячь свою лошадь в экипаж. Элегантная Игрэн тащила двуколку с небывалым энтузиазмом; она могла бы выиграть любые скачки для лошадей с каретой. Лошадь Джорджа лишь время от времени могла, переходя на галоп, поспевать за экипажем, но быстро выбивалась из сил. В довершение ко всему Гвинейра была настроена поболтать и рассказывала о Говарде и Хелен О’Кифах много такого, что Джорджу было в высшей степени интересно узнать. Поэтому англичанин старался не отставать, хоть это и причиняло ему боль.