Земля без людей

Более не задерживаясь в центре, он вернулся к самому, как он теперь уже знал, богатому дому этого города. Не забыв молоток, вышел из машины. Время интеллигентных колебаний и размышлений перед запертой дверью уже прошло, и после третьего свирепого удара путь его был свободен. Как он и предполагал, в гостиной стоял большой радиоприемник. Нигде подолгу не задерживаясь, он поднялся по лестнице, быстро осмотрел верхние комнаты, снова спустился вниз, осмотрел подвал и только тогда вернулся в гостиную.

— Ни души, — прошептал он и повторил громко, вслушиваясь в неожиданно по-новому прозвучавшие для него простые слова: — Ни души.

Он щелкнул клавишей приемника и удивился, что электроэнергия продолжает поступать в дома. Решив, что лампы достаточно прогрелись, осторожно тронул ручку настройки. Тишина… ни музыки, ни человеческой речи, а только треск атмосферных помех больно давили на барабанные перепонки. Он переключил диапазон на короткие волны и снова услышал только писк и скрежет. Хотелось зажать уши ладонями, не слышать более этого космического воя, но он медленно повторял свои поиски на всех диапазонах. «Конечно, — размышлял он, — какие-то станции безусловно продолжают работу, просто они не могут вести передачи все двадцать четыре часа, как раньше».

Он прекратил бесплодные попытки, оставил приемник настроенным на волну мощной, или бывшей мощной, радиостанции и лег на диван. Теперь, в какое бы время передача ни вышла в эфир, он обязательно услышит. Несмотря на ужас происходящего, его не покидало странное ощущение, что все это происходит не с ним, что он просто зритель последнего акта разыгранной на сцене вселенского театра великой драмы. Потом он понял, что это отличительная черта его характера. Он есть, был, когда-то был — а впрочем, какая разница — студентом, будущим ученым, а значит, одним из тех, кто больше умеет и предпочитает наблюдать, чем становиться участником событий.

Вот так, размышляя на чужом диване, в чужой гостиной, он даже получил мимолетное, с некоторым оттенком насмешки над самим собой удовлетворение от оценки произошедшей катастрофы, как доказательство тезиса их университетского профессора экономики: «Беда, которую вы ждете, никогда не случится. Настоящая беда тихой незнакомкой вползает в ваш дом». Содрогаясь от ужаса черных кошмаров, человечество рисовало в своем воображении картины вселенской термоядерной катастрофы — догорающие вместе с их обитателями развалины городов, вздувшиеся трупы животных, почерневшую траву и обугленные деревья… Вышло все по-другому. Чисто и аккуратно, лишь слегка нарушив установившийся порядок, человечество взяли и… убрали с этой земли. «А это, — лениво думал он, — откроет перед пережившими катастрофу, если, конечно, такие остались, новые, интересные возможности существования».

Ему было удобно лежать на этом диване, и вечер был теплым и тихим. Правда, физически он был измучен болезнью и, в не меньшей мере, истощен нравственно. Скоро он спал.

Высоко над головой Луна, планеты и звезды продолжали свой плавный, медленный путь. И не имели глаз они, и не видели. Но с тех давних пор, когда полет фантазии впервые окрылил человека, вообразил человек, что смотрят они вниз на Землю.

И если можем мы еще мечтать, и если этой тихой ночью действительно смотрят на Землю звезды, что откроется глазам их?

И ответим мы, что не изменилась Земля. И если не поднимается дым из печей, дома обогревающих, не дымят заводские трубы, черным застилая небо, не горят ночные костры, путников, но взрываются вулканы, и ветер гонит пламя лесных пожаров. Даже с близкой Луны не увидеть разницу. Все также прекрасна наша планета и светится в этой ночи все тем же ровным голубым светом — и свет этот ни тусклее, ни ярче.