Земля без радости (Книга Эльтары и Аргниста)

– Неужели ни один хутор не согласится нас принять?

Саата шмыгнула носом и, оторвавшись от меня, принялась перепеленывать Кииту.

– Чистого совсем не осталось... А хутор другой... Если уж родной отец от порога прогнал...

– И что, здесь все такие?

– Все, все... хотя нет! Постой! – Лицо ее внезапно прояснилось. – Нивен!... – Так я услышал историю о гибели Защитников Нивена и о том, что его хутор, лишившись за прошлую зиму почти сорока человек, принимает всех изгоев.

– А если ты им свои молнии покажешь, точно примут! – вытерев слезы, весело тараторила Саата, едва ли не подпрыгивая.

– Что ж, идем туда. – Мне было все равно куда. Лишь бы с ней.

Без всяких приключений на следующий день мы добрались до нивенского хутора.

– Отстроился-то как, – заметила Саата, когда нашим взорам открылись новые бревенчатые срубы и уже высоко поднятые кирпичные стены.

Нам навстречу высыпал весь хутор, и я сразу же заметил – народ здесь был куда замореннее, чем и у Аргниста, и у отца Сааты. Вышел и Нивен, здешний хозяин. Саата поклонилась ему в пояс.

– Прими, почтенный хозяин. Слышали мы, у тебя жизнь нелегкая, да зато вольная, вот и пришли. Прими, почтенный Нивен!

– Погоди-погоди, Саата, жена Арталега, Аргнистова сына. Как это так? Как же мне тебя принять? И кто это с тобой?

– Ушла я от мужа, почтенный Нивен. Тиранил, душегуб, измывался по-всякому. Не стало моих сил больше!..

– И сбежала ты с пригожим полюбовником, – закончил Нивен.

Физиономия его мне решительно не нравилась.

– Не так, чтобы так, почтенный Нивен. – Саата и бровью не повела. – Не сбежала я. Честно, при всех, ушла. Нет такого обычая, чтобы жену смертным боем бить!... А мы, коли примешь нас, тебе пригодимся. Я – травница, хвори лечить умею, роды принимать и все такое прочее, а Эльстан, супруг мой, с Ордой лучше всякого Защитника сражаться может. – Она повернулась ко мне. – Покажи им, пожалуйста!

И я показал. Жидкий огонь, разящие молнии, незримые давящие жернова – не самое губительное, но самое зрелищное из своего арсенала.

Народ пораскрывал рты и попадал окарачь. Однако стоило мне закончить, как все завопили в один голос:

– Хозяин! Нивен досточтимый! Во имя Ракота Вседержителя да Хедина Милостивца, сжалься над нами, сирыми, прими Саату с Эльстаном!

Нивен в упор смотрел на меня – и я читал в его душе, словно в открытой книге. Ежели этого чужака не принять – народ и взбунтоваться может. И без того истомлены сверх всякой меры. А если примешь – так люди его больше, чем тебя, слушаться станут. Власть чужак сразу загребет! И неведомо, что хуже...

– Грхм! – Нивен прочистил горло. – Сказано: просящего не оттолкни. Но сказано также: уложенья да обычаев не отринывай. Что обычай велит с неверной женой сделать, коя от мужа сбежала? – Он обвел взглядом двор.

– Заголить, розгами посечь и обратно мужу отослать, – хмуро произнес какой-то бородач.

– Так! Слышали все? Посечь и мужу отослать! А он еще ее по-свойски приголубить должен. Полюбовнику-то ничего – удаль молодцу не в укор, – а вот жене каково? Слышала, Саата? Как же мне тебя принять? Не отец ведь я тебе.

Люди во дворе неодобрительно загудели, но Нивен и бровью не повел.

– Не губи, хозяин! – У Сааты задрожали губы, она сделала движение, точно собираясь бухнуться на колени, я насилу успел подхватить ее.

– Ну, сердце у меня тоже есть, и не каменное, – провозгласил Нивен. – Клянитесь оба служить мне верно, и тогда приму я вас. Но ежели увижу, что нет хутору от вас проку, то не взыщи, Саата, отправлю тебя назад к мужу... Сечь-то, вестимо, не стану – не зверь же я! – но отправить отправлю. Понял ли ты, Эльстан-чародей? – обратился он ко мне.

– Понял, почтенный Нивен, – легко ответил я. Да и трудненько было б не понять. Я бы мог, конечно, пригрозить этой хитрой лисе, но зачем? Саате с малышкой покой нужен, а не всеобщая ненависть...

– Ну, заходите, заходите, чего встали? – Нивен изобразил дружелюбную ухмылку. – Сейчас вам горницу вашу покажут...

Интерлюдия

ЛЁТ ВРЕМЕНИ

Взялся за гуж – не говори, что своя рубашка ближе к телу. Небольшое, но лихое и крепко спаянное войско Аргниста уверенно шло вдоль Рыцарского Рубежа и росло с каждым днем. Здесь, на самом краю Орденских владений, жил не столь робкий, как в иных областях, народ, и крестьянские сыновья десяток за десятком, сотня за сотней вливались в ряды повстанцев. Слухи о пленении верхушки командоров разнеслись далеко окрест, сея панику в высоких цитаделях и надежду в убогих хижинах.

Несмотря на первые успехи – несколько мелких орденских отрядов, состоявших из ополченцев, в полном составе перешли на сторону восставших, и отцы-