Земля бизонов

Сьенфуэгос в ответ лишь пожал плечами, давая понять, что ему это совершенно безразлично, он уже устал выслушивать бредовые теории.

— Вот и я говорю: почему бы и нет? — ответил он, устало махнув рукой. — В любом случае, наша задача — двигаться дальше на запад, стараясь сохранить свою шкуру, какого бы цвета она ни была. — После этих слов он мотнул головой в сторону девочку, которая тут же села у его ног, и с улыбкой добавил: — Вот мало мне было забот, так нет же, теперь в меня вцепился этот клещ с косами и не отстает ни днем, не ночью.

— Кстати, ты так и не дал ей имени?

— Как насчет Вошь?

— Ну не будь такой сволочью! — возмутился Андухар. — Что тебе сделало это бедное создание?

— Ничего, но согласись, это имя ей очень подходит, — Сьенфуэгос помолчал несколько секунд, и вдруг воскликнул, словно ему в голову пришла великолепная мысль: — А ведь мы можем называть ее Ман Давош! Красивое имя, изысканное и звучное! Ман Давош! в конце концов, никто в этих местах понятия не имеет, что такое лобковая вошь. Ты видел здесь хоть одну?

Сильвестре Андухар крепко задумался, а потом покачал головой.

— А ведь и правда: ни одной не видел, хотя у меня было немало возможностей рассмотреть их лобки. Но даже если и так: мне кажется, это все же неуважительно по отношению к будущей супруге. Ну как ты будешь объяснять знакомым, что женат на лобковой вошке?

По правде говоря, он уже и сам склонялся к мысли, что сомнительное прозвище Вошь или даже Ман Давош не слишком подходит этой девочке с живым и непосредственным характером, невероятной ловкостью и способностью взбираться на самые высокие деревья, где она искусно пряталась среди ветвей. А потому канарец решил дать ей более подходящее имя — Белка.

Поначалу они с андалузцем беспокоились, что столь хрупкое создание то и дело будет падать в обмороки, чем доставит им немало хлопот. Однако очень скоро они поняли, что ошиблись.

На самом деле Белка была словно создана из стали, обладая чрезвычайной жизненной силой — любой взрослый утомился бы, пытаясь следовать за ней. Но при этом она была женщиной, прекрасно осознающей свое предназначение.

Особенности ее расы, а главное, долгое прозябание в положении рабыни, когда она вряд ли смогла бы выжить, если бы не потрясающее чутье, породили в итоге совершенно удивительное создание, обладающее зрением орла, слухом ягуара, чутьем ищейки и хитростью лисы.

Она засыпала всегда последней, а просыпалась с первыми лучами зари и, прежде чем другие продирали глаза, успевала оглядеть окрестности и убедиться, что поблизости не притаился враг.

Отец, знающий её как никто другой, всегда спокойно отпускал девочку на разведку, поскольку она могла почуять присутствие врага задолго до того, как тот заметит бродящую поблизости неуловимую тень.

В столь безобидном с виду существе как раз и таилась настоящая опасность.

Когда Сильвестре Андухар впервые увидел, как девочка взобралась на вершину раскидистой сосны, то не смог удержаться от едкого замечания:

— Если когда-нибудь у вас и впрямь появятся дети, это будет помесь обезьяны, козы и белки. Девчонка просто сумасшедшая!

Была ли эта девочка сумасшедшей или нет, но она твердо решила доказать рыжему гиганту-полубогу, что очень скоро станет не только страстной и нежной любовницей, но и надежной и верной подругой, способной взять на себя ответственность за семью и разделить все тяготы и невзгоды, что встретятся на пути.

Именно Белка первая обнаружила, что их преследуют. Однажды, вернувшись с лучами рассвета из очередной вылазки, во время которой она взобралась на дерево и огляделась, девочка растопырила пальцы обеих ладоней и указала на северо-восток.

— Они спускаются вниз по склону, — перевел ее слова андалузец. — Их больше, чем пальцев у нее на руках. — По ее расчетам, они доберутся сюда часа через три.

— Думаешь, они знают, где мы? — спросил канарец.

— Надеюсь, что нет, но возможно, подозревают, что мы где-то неподалеку, ведь это наш единственный выход.

— А что об этом думает Шеэтта?

— Он полностью полагается на силу твоих «громов». Как и она, — андалузец указал на девушку.

— Буду признателен, если ты сможешь им объяснить, что не стоит так уж полагаться на мои «громы». Одно дело — поджечь соломенную крышу хижины или кукурузное поле, и совсем другое — столкнуться лицом к лицу с отрядом вооруженных воинов. Сколько их может быть?

— Я уже говорил, они умеют считать лишь пальцы на руках, а всё, что больше, для них просто «много».

— Стало быть, «много» может означать и десять, и сорок человек, хотя сейчас это неважно, достаточно и пяти, чтобы отправить нас на тот свет. Так что ты предлагаешь?

— Бежать.

— И только?

— А что нам еще остается?

Они начали размеренный бег на запад в отчаянной попытке оторваться от преследователей — по крайней мере, до наступления ночи. Канарец знал, что если к тому времени они успеют выбраться на равнину, то смогут дальше продолжать путь по звездам, которые до сих пор не подводили.

Это означало бежать без остановки больше суток, но все четверо знали, что от этого зависит их жизнь.