Земля: долгий путь вокруг

Но затем дела пошли хуже, и настал момент, после которого мы по двум причинам не могли двигаться дальше. Во-первых, у Чарли сильно болела спина. У него выскользнул мотоцикл, когда он снимал его с центральной подножки, и, подумав было, что его ногу зажмет между его падающим мотоциклом и мотоциклом Клаудио, он попытался выдернуть его вперед, в процессе чего и растянул мышцы под лопаткой. Бедняга испытывал адскую боль и не мог ехать. Во-вторых, мы добрались до рек, которые были слишком глубоки для переправы. Я нахлебался двигателем воды во второй раз, а Чарли в первый. В этих реках вода доходила нам до пояса, заливая сиденья. Единственный способ переправиться — переводить машины по отдельности. На счет «раз-два-три» Чарли держал руль, я толкал сзади, а Клаудио прокручивал переднее колесо. После этого каждый мотоцикл приходилось разбирать, чтобы все просушить и убедиться, что вода не попала в двигатель. В конечном счете это нас здорово достало. С тяжелым сердцем нам пришлось признать, что реки нас победили. Они были слишком глубоки, чтобы переправляться по ним в июне. Мы выдержали восемь дней на Дороге Костей. Через месяц все, быть может, и наладилось бы, но мы не могли терять целый месяц. Мы погрузили мотоциклы на КАМАЗ, а сами поехали в машинах группы поддержки. Чарли под завязку наглотался анальгетиков, которые дал ему Василий. Уже через пятнадцать минут я понял, что мы приняли правильное решение — мы тряслись по ямам размером с небольшие озера, которые сплошь усеивали дорогу. А ведь впереди нас еще поджидала главная трудность — река. Абсолютно все водители грузовиков уверяли нас, что переправиться через нее сложно даже для КАМАЗов и «Уралов».

За следующие два дня мы пересекли несколько десятков речек. Теперь мы с Чарли тоже стали членами группы поддержки: мы вместе со всеми копали берега, чтобы грузовики могли спуститься к воде, проводили машины через реки и с открытыми ртами наблюдали, как Воин без особых усилий преодолевает большую часть Дороги Костей. Ну и машина! КАМАЗ, «Урал» и фургон все-таки изначально были сконструированы для подобных условий, Воин же был стандартным «Mitsubishi Shogun». У нас дома на таких автомобилях ездят за продуктами. В Сибири он проявил себя bona fide[11] экспедиционным внедорожником. Просто удивительно.

И все же опасных моментов было множество. Как-то Воин едва не перевернулся на краю участка дороги, подмытого рекой, и его удалось спасти только благодаря быстрой реакции Василия, который прицепил к автомобилю трос и фургоном вытянул его в безопасное место. В другой раз на одной из переправ фургон едва не унесло течением, но Василий не поддался панике, и все снова закончилось благополучно.

25 июня мы достигли той самой большой реки, о которой нас предупреждали. Ну просто мать всех переправ. Владимир нам целыми днями только про нее и говорил. Увидев реку, он лишь покачал головой и сказал: «Подождем до завтра». Решение было окончательным. Ширина реки была метров триста, а стремительное течение проносило мимо целые деревья. Мы разбили лагерь на берегу, возле ржавого остова автобуса, опрокинувшегося в воду. Чарли и Владимир засиделись допоздна: водку пили, беседовали. Чарли вообще очень подружился с водителем, говорил, что тот для него все равно как отец родной. В четыре утра я проснулся и услышал, как они пьяными голосами горланят песни.

На следующее утро Чарли выглядел ужасно. Под Ната Кинга Коула, бодро распевающего, что все мы поймем, что жизнь — штука стоящая, если только улыбнемся, остальные принялись копать спуск к воде, в то время как Чарли, на которого помимо больного плеча теперь еще свалилось и тяжелое похмелье, только смотрел. Через два часа съезд был готов. КАМАЗ медленно спустился в реку, и мы запрыгнули в его кузов. Сотрясаясь от течения, он перевез нас на другой берег, где мы перелезли через кабину, спрыгнули на землю и снова начали трудиться. Где-то через час мы разгладили край откоса достаточно, чтобы КАМАЗ смог въехать на сушу.

— Ура-а-а! — Это закричал Чарли, высоко раскинув руки, невзирая на больное плечо. — Блин, мы сделали это! — По его лицу катились слезы. Мы все обнялись. Несокрушимая крепость пала. Через три с половиной недели после выезда из Улан-Батора мы пересекли Сибирь. Последняя большая река на внушавшей ужас и обросшей небылицами Дороге Костей осталась позади.

Мы выгрузили мотоциклы из КАМАЗа. Владимир показал мне и Чарли большой палец и махнул рукой на дорогу, словно говоря: «Вперед!», а затем развернулся на зад к реке, чтобы подобрать машины группы поддержки.

Я менял масло, поскольку набрал в двигатель воды, когда услышал вовсю гудящий приближающийся автомобиль. Из него выпрыгнули и побежали к нам Костя и Таня, наши очередные посредники.

— Вы же сказали — три дня! — кричали они, обнимая нас.

— Мы и сами так думали, — оправдывался я.

— А мы ждали вас семь дней. Семь дней в этой машине.

Мы извинились. Матушка-природа рушит все графики. Протянув нам стаканчики с лапшой быстрого приготовления, Таня сказала: