Земля ягуара

Ромка повернулся на бок, поворочался, поудобнее укладывая сытый живот, и почти сразу уснул.

Огромный мускулистый детина сидел на пеньке, смазывая длинную рану на предплечье пахучим снадобьем.

– Ай спасибо тебе, Тимофей батькович. Не освободил бы ты меня, так порешили бы проклятые язычники.

– Да ладно, – отмахнулся высокий мужчина в наглухо запахнутом плаще, сливающемся по цвету с узловатым стволом, возле которого тот сидел. – Если бы я тебя не срезал, они бы и меня убили. – И улыбнулся, вспоминая, как повисли на громиле голозадые воины и как разлетались они потом гончими, сунувшимися сдуру под медвежьи лапы. – Но в следующий раз ты под ноги-то смотри.

– Да чтоб мне провалиться. – Детина неловко перекрестился раненой рукой.

К Талашкале они выступили утром, в полной боевой готовности. Впереди, как заведено, шли конники во главе с капитан-генералом. Рядом, у самых стремян, пристроилась небольшая процессия из двадцати знатных индейцев и родственников верховного вождя. Кортес попросил их у Олинтетля, касика Цаоктлана, в качестве почетного эскорта, но все понимали, что они находятся на положении заложников и первыми падут под испанскими мечами, если цаоктланцы вдруг решат предательски напасть с тыла. Носители мечей под командованием Ромки шли следом. За ними следовали стрелки де Ордаса, артиллерия, обоз и разношерстное туземное воинство. Боеспособность местных жителей была невелика. Один испанский солдат в чистом поле вполне мог справиться с десятком их, а в строю не убоялся бы и сотни.

До Талашкалы было три дня пути. К рассвету колонна, растянувшаяся чуть не на целую лигу, подошла к границе, вдоль которой тянулась каменная стена высотой почти в два человеческих роста. По ее верху через равные промежутки были расставлены крытые соломой башенки с узкими бойницами, частью каменные, частью деревянные. Стену прорезали несколько узких проходов, напоминавших отверстия мышеловок.

Пока конкистадоры разворачивались в боевые порядки, зажигали фитили, подтаскивали к фальконетам картузы с порохом, несколько всадников доскакали до стены и вернулись с удивленными лицами. По их словам, за стеной не было армии, а на ней – дозорных. Это казалось невероятным.

Засада?! Или эти туземцы настолько сильны и уверены в себе, что могут позволить любому беспрепятственно войти в их земли?

Кортес не хотел рисковать. Он приказал кавалеристам выехать за укрепление по трое, чтобы они могли помочь друг другу. Те кольнули бока коней шпорами, с гиканьем понеслись вперед, проскочили препятствие, развернулись широким веером, сделали круг и направились обратно. Засады не было.

Вперед пошли меченосцы. Держась плотной группой, они втиснулись в проход и застыли, высматривая неприятеля. Никого.

Стрелки в несколько коротких перебежек добрались до стены, втянулись в проход и встали так, чтоб в случае чего можно было открыть массированный огонь. Рабы из кубинцев и индейские носильщики со скрипом покатили фальконеты.

Убедившись, что непосредственной опасности нет, Кортес велел альфересу[29] Корралу развернуть знамя и с подобающей моменту торжественностью въехал на землю Талашкалы.

– Сеньоры, – обратился он к людям, постепенно собравшимся вокруг него. – Последуем за нашим знаменем, на котором знак святого креста, и вместе с ним победим.

– В добрый час! Мы готовы идти! Бог – истинная сила! – донеслось со всех сторон.

– Это знамя и этот меч, – он с лязгом выхватил клинок и поднял его над головой, – поведут вас к новым победам и новым богатствам. Вперед, сыны Испании, подданные великого короля Карлоса!

Колонна двинулась дальше. Справа и слева потянулись бескрайние поля. Под ноги солдат ложилась пыльная, но отлично утрамбованная и выровненная дорога.

Впереди раздался какой-то шум. Ромка вышел на обочину, чтоб всадники не закрывали обзор, и всмотрелся. Посреди чистого поля стояли человек тридцать туземцев в высоких шапках с развевающимися на ветру перьями, с квадратными деревянными щитами и двуручными мечами – длинными палками, утыканными острейшими кусочками кремня и обсидиана. Ромка никогда не видел таких мечей в деле, но помнил рассказы тотонаков о том, что они легко могут рассечь стеганый доспех и тело под ним. Его рука невольно потянулась поправить кирасу.

От строя отделилась полудюжина конников и на рысях пошла к талашкаланским воинам. Судя по поднятым вверх копьям и вальяжности посадки, они хотели напугать туземцев своим приближением, обратить их в бегство, а потом захватить пленных для допроса. До этого все местные жители бросали оружие и разбегались при виде кавалерии, эти же стояли непоколебимо. Неужели оцепенели от страха?!

Всадники поняли, что индейцы не побегут, погнали коней в тяжелый боевой галоп и опустили копья, но индейцы не дрогнули. Это уже было где-то за гранью понимания.

Конники врезались в строй противника, заработали копья. Пал пронзенным один индеец, второй молча встретил смерть под копытами, третий сам напоролся на пику, пытаясь дотянуться до всадника мечом. Остальные пригнулись, пропуская над собой острия копий, и ударили по ногам лошадей!