Земля Кузнецкая

Да, неужели Алешков все еще не вернулся с десятой шахты? Ну и делегат!»

Алешкова направили в бригаду Емельянова с наказом проверить, почему это в последние две-три недели «противник» как будто присмирел? А ведь было время, месяца два назад, Савоська шумел даже через газету, что у него в бригаде такие дела имеются про запас — мир ахнет.

Черепанов язвительно кривит губы: ахнуть, конечно, не долго. Втайне Михаил надеется, что Алешков принесет известие о значительном отставании емельяновцев. А хотя бы и нет, пусть попробуют угнаться за ними после того, как здесь уже все готово для перехода на новый график. По крайней мере до первого мая можно не оборачиваться, на пятки не наступят.

Черепанов немного успокаивается и с удовольствием оглядывает просторную высокую комнату. У стен — две никелированные кровати, при них маленькие столики, в углу зеркало, гардероб со всякими блестящими нашлепочками и точеными шишечками, окно от потолка до самого пола — того и гляди, выпадешь.

Переехали сюда только на прошлой неделе, а уже привыкли, словно всю жизнь здесь прожили. Это все Павел Гордеевич устроил для бригады. Новое, гостиничного типа, общежитие только отделали, и начальник шахты вспомнил в первую очередь о комсомольцах. Вызвал в кабинет, прочитал приказ о переселении, потом построил в шутку по ранжиру и скомандовал:

— Смирно! По порядку номеров…

— Первый! — выскочил Митенька с левого фланга.

Конфуз, конечно. Да и откуда было им почерпнуть военной науки? В Великую Отечественную они годами не вышли. Это вот сам Рогов — другое дело — глянешь на три ряда орденских ленточек у него на груди — сердце щемит. Или Данилов — Герой!

Вспомнив Данилова, бригадир быстро оперся на локоть. Мысли стали как будто резвее. Степан Георгиевич и Сибирцев на смене. «Как-то они сегодня? Позвонить разве?»

Но Черепанову сейчас трудно поднять отдохнувшее тело с чистой теплой постели. «Успею», — думает он и, вытянувшись, с наслаждением закрывает глаза.

Дверь в соседнюю комнату прикрыта не плотно, слышны голоса, кто-то смеется. Митенька, конечно, колобродит. Вот на кого нет угомону. «О чем это они?»

— Ну что ты врешь? — кричит Санька Лукин. — Мыслимое ли дело застеклить сверху всю шахту!

— А что, ничего хитрого, — сквозь смех настаивает Митенька. — Доживем до этого времени. «Хватит, — скажут шахтеры, — помотались в кромешной тьме! Электричества тоже не желаем, давай в шахту солнышко!» — «Ах, солнышко? С удовольствием, сделайте, пожалуйста, одолжение, получайте солнышко!»

И вот снимаются сверху дикие породы, до самого угольного горизонта, на борты кладутся стропила, на них застекленные рамы — и, пожалуйста, гуляй, шахтер..

— Руки в брюки! — язвит Лукин. — Голова у тебя, Дмитрий, прямо министерская. Шахту ты застеклил, шахтеры твои через левое плечо поплевывают, а уголек, выходит, самосильно бежит на-гора?

— Чего самосильно? — теперь уже горячится Митенька. — Про стекло это я так, для фантазии… А машины зачем? За ними только доглядывай, они тебе и нарубят и нагрузят, да еще и выберут где получше… Не забывай про машины! На «Капитальной»-то у нас вот что делается — не только забойщики, а все люковые учатся. Думаешь, зря?

Черепанов с досадой крякает: «Если бы у Митеньки все так же гладко получалось на деле, как в речах, — был бы золотой человек. А то только вчера отхватил «тройку» на курсах горных комбайнеров, а речи, видишь, какие произносит… Украсил учебный аттестат бригады тройкой и в ус не дует! Надо будет поговорить с этим студентом по душам..»

Черепанов хотел уже вставать, но тут явился наконец долгожданный делегат.

Разговаривать с этим Алешей Алешковым тоже греха не оберешься. Вот и сейчас на требование бригадира немедленно же выкладывать новости — он и ухом не повел. Не торопясь разделся, причесал перед зеркалом смоляные кудри, пристально рассмотрел прыщик на щеке и наконец нехотя сообщил, что совершенно случайно побывал на новоселье у одного забойщика.

— Ну, конечно! — Михаил саркастически усмехнулся. — Ты же у нас специалист по новосельям.

— Нет, серьезно! — оживился Алешков. — Помнишь, на слете все выкрикивал: «А ну, кто со мной на соревнование? А ну!» Рябой такой, один глаз туда, другой сюда. Ох, веселый мужчина! Хвастался, хвастался новым домом, показал чуть не каждый гвоздь, вколоченный собственноручно.

Черепанов только вздохнул.

— И, между прочим, этот новосел все отговаривал меня; «Не суйся ты к этим емельяновцам, какой прок? Работают — просто сердцу надрыв смотреть». Я уже и сам не хотел итти… — Алешков подумал, потом скучным официальным тоном протянул: — Но раз вы меня облекли…

— В последний раз! — поспешил успокоить Черепанов.

— Раз вы меня облекли, — и ухом не повел делегат, — я пошел.

Побывал он, оказывается, в первую очередь на дому у Севастьяна, где помог распилить чурочку на дрова, за что был потчеван кружкой холодного молока, а молоко это не то, что в столовой.