Читаем Земля обетованная полностью

Несмотря на то, что Пан Ги Мун не был блистательным, я стал любить и уважать его. Он был честным, прямолинейным и неудержимо позитивным человеком, который неоднократно противостоял давлению со стороны государств-членов в стремлении провести столь необходимые реформы ООН и который инстинктивно вставал на правильную сторону в решении вопросов, даже если не всегда был способен побудить других сделать то же самое. Пан Ги Мун также был настойчив — особенно в вопросах изменения климата, которые он обозначил как один из своих главных приоритетов. Когда мы впервые встретились в Овальном кабинете, менее чем через два месяца после моего вступления в должность, он начал добиваться от меня обязательства принять участие в саммите в Копенгагене.

"Ваше присутствие, господин президент, — сказал Пан Ги Мун, — станет мощным сигналом о срочной необходимости международного сотрудничества в борьбе с изменением климата. Очень мощный".

Я рассказал обо всем, что мы планируем сделать внутри страны для сокращения выбросов в США, а также о трудностях, связанных с проведением в ближайшее время через Сенат любого договора в стиле Киото. Я рассказал о нашей идее промежуточного соглашения и о том, как мы формируем "группу крупных эмитентов", отдельную от переговоров под эгидой ООН, чтобы выяснить, сможем ли мы найти общий язык с Китаем по этому вопросу. Пока я говорил, Пан Ги Мун вежливо кивал, время от времени делая пометки или поправляя очки. Но ничто из того, что я сказал, не могло сбить его с его главной миссии.

"При вашем критическом участии, господин президент, — сказал он, — я уверен, что мы сможем довести эти переговоры до успешного соглашения".

И так продолжалось еще несколько месяцев. Сколько бы раз я ни повторял свои опасения по поводу хода переговоров, проводимых под эгидой ООН, сколько бы ни говорил прямо о позиции США в отношении обязательного договора в стиле Киото, Пан Ги Мун вновь и вновь подчеркивал необходимость моего присутствия в Копенгагене в декабре. Он поднимал этот вопрос на встречах G20. Он поднимал этот вопрос на встречах G8. Наконец, на пленарном заседании Генеральной Ассамблеи ООН в Нью-Йорке в сентябре я сдался, пообещав генеральному секретарю, что сделаю все возможное, чтобы присутствовать на конференции до тех пор, пока на ней будет достигнуто соглашение, с которым мы сможем жить. После этого я обратился к Сьюзан Райс и сказал, что чувствую себя как школьник, которого заставили пойти на выпускной бал с занудой, который слишком мил, чтобы его отвергнуть.


К моменту начала конференции в Копенгагене в декабре, казалось, что мои худшие опасения сбываются. Внутри страны мы все еще ждали, когда Сенат назначит голосование по законодательству об ограничении выбросов и торговле, а в Европе диалог по договору зашел в тупик. Мы отправили Хиллари и Тодда вперед меня, чтобы попытаться заручиться поддержкой предложенного нами временного соглашения, и по телефону они описали хаотичную сцену: китайцы и лидеры других стран БРИКС занимали свою позицию, европейцы были разочарованы и нами, и китайцами, более бедные страны требовали большей финансовой помощи, датские организаторы и организаторы ООН чувствовали себя подавленными, а присутствовавшие экологические группы были в отчаянии от того, что все больше напоминало пожар на помойке. Учитывая сильный запах неизбежного провала, не говоря уже о том, что я все еще был занят попытками провести через Конгресс другие важные законы до рождественских каникул, Рам и Экс сомневались, стоит ли мне вообще совершать эту поездку.

Несмотря на свои опасения, я решил, что даже небольшая возможность склонить других лидеров к заключению международного соглашения перевешивает последствия вероятного провала. Чтобы сделать поездку более приятной, Алисса Мастромонако разработала сокращенный график, согласно которому я прилетел в Копенгаген после целого дня в Овальном кабинете и провел около десяти часов на земле — как раз достаточно времени, чтобы произнести речь и провести несколько двусторонних встреч с главами государств, а затем развернуться и отправиться домой. Тем не менее, справедливо будет сказать, что когда я садился в самолет Air Force One для перелета через Атлантику, я был не в восторге. Устроившись в одном из толстых кожаных кресел конференц-зала самолета, я заказал стакан водки в надежде, что это поможет мне поспать несколько часов, и наблюдал, как Марвин возится с пультом управления телевизором с большим экраном в поисках баскетбольного матча.

"Кто-нибудь когда-нибудь задумывался, — сказал я, — о том, сколько углекислого газа я выбрасываю в атмосферу в результате этих поездок в Европу? Я почти уверен, что между самолетами, вертолетами и кортежами у меня самый большой углеродный след среди всех людей на всей этой чертовой планете".

"Ха", — сказал Марвин. "Наверное, это правильно". Он нашел игру, которую мы искали, прибавил звук, а затем добавил: "Возможно, ты не захочешь упоминать об этом в своей завтрашней речи".


Перейти на страницу:

Похожие книги

Девочка из прошлого
Девочка из прошлого

– Папа! – слышу детский крик и оборачиваюсь.Девочка лет пяти несется ко мне.– Папочка! Наконец-то я тебя нашла, – подлетает и обнимает мои ноги.– Ты ошиблась, малышка. Я не твой папа, – присаживаюсь на корточки и поправляю съехавшую на бок шапку.– Мой-мой, я точно знаю, – порывисто обнимает меня за шею.– Как тебя зовут?– Анна Иванна. – Надо же, отчество угадала, только вот детей у меня нет, да и залетов не припоминаю. Дети – мое табу.– А маму как зовут?Вытаскивает помятую фотографию и протягивает мне.– Вот моя мама – Виктолия.Забираю снимок и смотрю на счастливые лица, запечатленные на нем. Я и Вика. Сердце срывается в бешеный галоп. Не может быть...

Адалинда Морриган , Аля Драгам , Брайан Макгиллоуэй , Сергей Гулевитский , Слава Доронина

Детективы / Биографии и Мемуары / Современные любовные романы / Классические детективы / Романы
100 великих казаков
100 великих казаков

Книга военного историка и писателя А. В. Шишова повествует о жизни и деяниях ста великих казаков, наиболее выдающихся представителей казачества за всю историю нашего Отечества — от легендарного Ильи Муромца до писателя Михаила Шолохова. Казачество — уникальное военно-служилое сословие, внёсшее огромный вклад в становление Московской Руси и Российской империи. Это сообщество вольных людей, создававшееся столетиями, выдвинуло из своей среды прославленных землепроходцев и военачальников, бунтарей и иерархов православной церкви, исследователей и писателей. Впечатляет даже перечень казачьих войск и формирований: донское и запорожское, яицкое (уральское) и терское, украинское реестровое и кавказское линейное, волжское и астраханское, черноморское и бугское, оренбургское и кубанское, сибирское и якутское, забайкальское и амурское, семиреченское и уссурийское…

Алексей Васильевич Шишов

Биографии и Мемуары / Энциклопедии / Документальное / Словари и Энциклопедии