Читаем Земля обетованная полностью

Суммируйте все это, и к началу 2010 года опросы показали, что значительно больше американцев не одобряют мое экономическое руководство, чем одобряют — мигающий красный свет, который помог объяснить не только потерю места Теда Кеннеди в Массачусетсе, но и поражение демократов в губернаторских гонках в Нью-Джерси и Вирджинии, штатах, которые я выиграл без особых усилий всего двенадцатью месяцами ранее. По словам Экса, избиратели в фокус-группах не могли провести различие между TARP, который я унаследовал, и стимулом; они просто знали, что хорошо связанные люди получают свое, в то время как их облапошивают. Они также считали, что призывы республиканцев к сокращению бюджета в ответ на кризис — "жесткая экономия", как это любят называть экономисты, — имеют больше интуитивного смысла, чем наши кейнсианские призывы к увеличению государственных расходов. Демократы в Конгрессе из колеблющихся округов, которые уже нервничали по поводу своих перспектив переизбрания, начали дистанцироваться от Закона о восстановлении и вообще избегать слова "стимул". Те, кто еще левее, только что возмущенные отсутствием общественного выбора в законопроекте о здравоохранении, вновь начали жаловаться на то, что стимул был недостаточно большим и что Тим и Ларри слишком сблизились с Уолл-стрит. Даже Нэнси Пелоси и Гарри Рид начали сомневаться в нашей коммуникационной стратегии Белого дома — особенно в нашей склонности обличать "чрезмерную партийность" и "особые интересы" в Вашингтоне вместо того, чтобы жестко критиковать республиканцев.

"Господин президент, — сказала мне Нэнси в одном из разговоров, — я говорю своим членам, что то, что вам удалось сделать за такое короткое время, является историческим. Я просто очень горжусь вами, правда. Но сейчас общественность не знает, чего вы добились. Они не знают, как ужасно ведут себя республиканцы, пытаясь блокировать вас по всем вопросам. И избиратели не узнают, если вы не захотите им об этом рассказать".

Экс, который курировал наш отдел коммуникаций, был в ярости, когда я упомянул о своем разговоре со спикером. "Может быть, Нэнси подскажет нам, как раскрутить десятипроцентную безработицу", — проворчал он. Он напомнил мне, что я баллотировался с обещанием изменить Вашингтон, а не вступать в обычную межпартийную борьбу. "Мы можем сколько угодно ругать республиканцев, — сказал он, — но в конце концов мы будем продолжать набирать воду до тех пор, пока лучшее, что мы можем сказать избирателям, это "Конечно, дела обстоят ужасно, но могло быть и хуже". "

Он был прав; учитывая состояние экономики, существовали пределы того, чего могла достичь любая стратегия передачи сообщений. Мы с самого начала знали, что политика рецессии будет жесткой. Но Нэнси также была права, когда критиковала. В конце концов, именно я гордился тем, что не позволял краткосрочной политике вмешиваться в наш ответ на экономический кризис, как будто правила политической гравитации не распространялись на меня. Когда Тим выразил обеспокоенность тем, что слишком жесткая риторика в адрес Уолл-стрит может отговорить частных инвесторов от рекапитализации банков и тем самым продлить финансовый кризис, я согласился сбавить тон, несмотря на возражения Экса и Гиббса. Теперь значительная часть страны думала, что я больше забочусь о банках, чем о них. Когда Ларри предложил выплачивать налоговые скидки для среднего класса, предусмотренные Законом о восстановлении, раз в две недели, а не единовременно, поскольку исследования показали, что люди с большей вероятностью потратят деньги таким образом, что даст экономике более быстрый толчок, я сказал: "Отлично, давайте сделаем это", хотя Рам предупредил, что это означает, что никто не заметит небольшого увеличения каждой зарплаты. Теперь опросы показывали, что большинство американцев считают, что я повысил, а не понизил их налоги — и все это для того, чтобы оплатить спасение банков, пакет стимулов и здравоохранение.


Рузвельт никогда бы не допустил таких ошибок, думал я. Он понимал, что выведение Америки из депрессии — это не столько вопрос точного выполнения каждой политики "Нового курса", сколько проецирование уверенности в общем начинании, внушение обществу того, что правительство владеет ситуацией. Он также знал, что в условиях кризиса людям нужна история, которая бы осмыслила их трудности и затронула их эмоции — моральная история с четкими хорошими и плохими парнями и сюжетом, за которым они могли бы легко проследить.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Девочка из прошлого
Девочка из прошлого

– Папа! – слышу детский крик и оборачиваюсь.Девочка лет пяти несется ко мне.– Папочка! Наконец-то я тебя нашла, – подлетает и обнимает мои ноги.– Ты ошиблась, малышка. Я не твой папа, – присаживаюсь на корточки и поправляю съехавшую на бок шапку.– Мой-мой, я точно знаю, – порывисто обнимает меня за шею.– Как тебя зовут?– Анна Иванна. – Надо же, отчество угадала, только вот детей у меня нет, да и залетов не припоминаю. Дети – мое табу.– А маму как зовут?Вытаскивает помятую фотографию и протягивает мне.– Вот моя мама – Виктолия.Забираю снимок и смотрю на счастливые лица, запечатленные на нем. Я и Вика. Сердце срывается в бешеный галоп. Не может быть...

Адалинда Морриган , Аля Драгам , Брайан Макгиллоуэй , Сергей Гулевитский , Слава Доронина

Детективы / Биографии и Мемуары / Современные любовные романы / Классические детективы / Романы
100 великих казаков
100 великих казаков

Книга военного историка и писателя А. В. Шишова повествует о жизни и деяниях ста великих казаков, наиболее выдающихся представителей казачества за всю историю нашего Отечества — от легендарного Ильи Муромца до писателя Михаила Шолохова. Казачество — уникальное военно-служилое сословие, внёсшее огромный вклад в становление Московской Руси и Российской империи. Это сообщество вольных людей, создававшееся столетиями, выдвинуло из своей среды прославленных землепроходцев и военачальников, бунтарей и иерархов православной церкви, исследователей и писателей. Впечатляет даже перечень казачьих войск и формирований: донское и запорожское, яицкое (уральское) и терское, украинское реестровое и кавказское линейное, волжское и астраханское, черноморское и бугское, оренбургское и кубанское, сибирское и якутское, забайкальское и амурское, семиреченское и уссурийское…

Алексей Васильевич Шишов

Биографии и Мемуары / Энциклопедии / Документальное / Словари и Энциклопедии