Земля обетованная

– Так не зима же, – фыркнул Андрей. – А хотя… твоя правда, братик, одеял же нет, а на выпасе… я же помню.

– Ну да, – кивнул Эркин. – Суставы застынут, так умаешься растягивать. И роса здесь смотри какая, даже асфальт мокрый.

В Старом городе по дворам кричали петухи и лаяли собаки, мычали коровы и оглушительно щёлкал кнутом, собирая стадо, пастух. И уже у Колькиного проулка Эркина и Андрея догнал Миняй.

– Ну, вы и шагаете, с добрым утром вас.

– И тебя с тем же, – улыбнулся Эркин.

– Тем же концом да по тому же месту, – не удержался Андрей.

– Балабол, – одобрительно кивнул Миняй.

Колька их уже ждал. И не один, а с Куприянычем. У того телега, конь и покос по дороге к Колькиному клину. До развилки вместе доедем, а дальше уж сами.

– Ну, с богом, – Куприяныч шевельнул вожжами, и его пегий мохноногий конь легко стронул гружёную людьми, косами, граблями, мешками и корзинками телегу.

С Куприянычем ехали его жена и старшие дети – двое сыновей-подростков и девчонка чуть помладше, а ещё одна дома осталась бабке по хозяйству помогать, да за малыми смотреть – да он сам, да их четверо, да кладь, а конь шёл ровно, будто пустое вёз. Куприяныч заметил восхищённый взгляд Миняя и горделиво ухмыльнулся.

– В Селищах брал, жеребёнком, и вот какой.

– А что? – сразу заинтересовался Миняй. – Тамошние лучше?

– А то нет! По всему Ижорью славятся. Там Селиванов испокон веку свой завод держит, лучше для работы не найти. Да что там Ижорье, из Ополья к нему едут. Ну, для Печеры они тяжеловаты будут, там болота, глухомань, там своих держат. Ну, туровцы, так те для красы, баские, конечно, но верховые, не для наших трудов.

Миняй пересел к нему на передок, и они повели свой разговор. Колька, громко зевнув, вытянулся.

– Сосну пока. Ты как, Мороз?

Эркин улыбнулся и посмотрел на Андрея.

– Давай, брат, ложись.

– А то буду я время терять?! – фыркнул Андрей, устраиваясь рядом с Колькой. – А ты чего?

Эркин молча мотнул головой и остался сидеть на бортике, свесив наружу ноги.

Ещё на улице, едва вывернув из проулка, они чуть не столкнулись с другим возом.

– Здорово, кум! – Куприяныч шевельнул вожжами, помогая коню развернуть их телегу. – А церкву, значит, побоку седни?

– Страда, кум, – ответил такой же бородач. – Бог простит. И бабка дома, за всех отмолит.

В его телеге так же вповалку дети, мешки… Из проулков, раскрытых ворот выезжают гружёные людьми и косами телеги. Ну да – сообразил Эркин – все же здесь скотину держат.

Так, перекликаясь, здороваясь и матерясь из-за сцепившихся телег, шутя и осаживая шутников, Старый город выбирался в луга, сворачивая на просёлки и в перелески. Ближние луга уже выкошены, усеяны рядами валков, а у многих и стогами. Со среды ведь косят.

– Тпру-у, – остановил коня Куприяныч. – Кольк, дрыхнешь?

– Нет, – ответил Колька и сам себе скомандовал: – Подъём!

Андрей сел, протирая кулаками глаза.

– Что, приехали?

– Дальше на одиннадцатом номере, – ответил Колька, собирая косы и грабли. – Мороз, бери мешки.

– Давай сюда, – Эркин отобрал у Кольки связку кос. – Андрей…

– Чтоб я жратву забыл?! – возмутился Андрей, обвешиваясь мешками.

– Спасибо, Куприяныч, – попрощался Колька. – Удачи тебе.

– С богом, – Куприяныч усмехнулся в бороду, – косарь, – и уже Миняю: – Косы я отбил и направил, так что…

– Присмотрю, – кивнул Миняй.

Эркин только улыбнулся, и, покосившись на него, предпочёл промолчать и Андрей.

Дальше шли по тропинке через чей-то большой, обкошенный только по краю луг.

– Под конную приготовлено, – понимающе хмыкнул Миняй.

Миновали перелесок, затянутую туманом лощину с ручейком, поднялись по песчаному с пучками травы склону.

– Вот, – Колька взмахом руки очертил луг. – До тех берёз и дальше по гребню, вон буйки, видишь?

– А, вешки, – понимающе кивнул Миняй. – Ну, давай, мужики, разбирай косы и становись.

Но Эркин, будто не услышав его, огляделся, выискивая место для костра. Андрей, сразу поняв, рассмеялся.

– Точно, братик, сначала надо жратву наладить.

– Пошёл за сушняком, – ответил Эркин, отходя к кустам на гребне. – Колька, давай мешки, – и всё-таки решил объяснить: – Сейчас кашу поставим, к вечеру поспеет.

– Ну, если так, – не стал спорить Миняй, глядя, как Эркин споро расчищает место.

Привычной решётки не было, котелок на перекладине и рогульках прилаживал Колька, и Эркин не сразу отрегулировал пламя. Воду набрали здесь же в ручье, засыпали крупу, мешок с мясом, флягу с холодным чаем и баклажку с квасом засунули в прохладную тень у корней и накрыли от солнца курткой Эркина. Эркин, пока Миняй разбирал и раскладывал косы, разулся и снял рубашку, оставшись в джинсах. Он бы и их снял, но… не пляж всё-таки. Да, в рабских штанах было бы удобнее, но уж очень страшными они стали. Ладно, обойдётся. И подошёл к Миняю.

– Которая мне? Эта? Давай.

– Первым, что ль, встанешь? – задорно вздёрнул голову Миняй. – А ежели подрежу?

Эркин улыбнулся.

– Сказал, что умею, значит, умею.