Земля обетованная

– Да? – удивился Эркин и тут же кивнул. – Ну да, так и бывает. И… и вот ещё. По-русски вежливо на «вы» говорят, это мне Андрей ещё там, в Джексонвилле, объяснил, но… но я смотрю, нет, слышу, в семье на «ты» говорят, так? Но… Женя вам на «вы» говорит, а Андрей на «ты». А мне…

Он не договорил, но Бурлаков понял и кивнул.

– Так же, как язык повернётся.

– А… обиды тут нет?

– Никакой обиды. Опять же не слова важны, а чувства.

– Да, – согласился Эркин и улыбнулся уже совсем свободно. – Спасибо. Я всё понял. Я тогда пойду сейчас.

– Вот это придумал! Куда?!

– Ну… – Эркин даже растерялся от прорвавшейся в голосе Бурлакова обиды. – Ну, вас же ждут, наверняка. Эта… – и смущённо: – Синичка. Марья Петровна.

– Вот болтушка чёртова, – буркнул, остывая, Бурлаков. – Вот сейчас ты и обидел меня. Для меня ты сейчас важен, и никуда я тебя не отпущу. А с… Синичкой я без тебя разберусь. Кстати, привет тебе от неё.

– Она знает меня? – изумился Эркин.

Бурлаков улыбнулся.

– Знает.

– А… – и тут же оборвал себя: – Понятно.

Бурлаков не стал уточнять, что именно понятно, и продолжил своё:

– Так что никуда ты не пойдёшь.

Эркин не очень уверенно кивнул.

– Хорошо. И… и что теперь?

Бурлаков чуть было не вспылил, но тут же сообразил, что Эркин просто спрашивает, без подвоха, и он сам же обещал, что будет помогать ему… быть сыном.

– А теперь рассказывай, как там у вас. Как Женя, Алечка?

– Всё хорошо, – улыбнулся Эркин. – У Алисы в школе одни пятёрки, и не дерётся больше.

– А с кем дралась? – заинтересовался Бурлаков.

Эркин рассмеялся.

– Мальчишки из другого класса цеплялись, не к ней, а к другим из её класса, ну, она и навтыкала им. Теперь не лезут.

– Это она тебе рассказала?

Эркин мотнул головой.

– Нет, я пришёл за ней, ну, учительница и похвалила, что стала умницей и больше не дерётся. Я так и узнал.

– Так всегда и бывает, – кивнул Бурлаков. – Поругал её?

– За что? – удивился Эркин.

– Тоже правильно, – согласился Бурлаков. – Надо уметь защищаться. А у тебя как в школе?

– Хорошо, – улыбнулся Эркин и, чувствуя искренний интерес Бурлакова, стал рассказывать: – Труднее, чем в начальной, но я справляюсь. И… и мне интересно. Я никогда не думал, что учиться так интересно, – и вдруг, неожиданно для самого себя, сказал по-английски. – И не больно. Я-то боялся сначала, что как тогда в учебном Паласе будет.

Бурлаков с трудом удержал лицо и, как будто ничего особого и сказано не было, вернул Эркина в настоящее.

– И что самое интересное? Какой предмет?

– Да всё интересно, – Эркин чуть смущённо пожал плечами. – По истории много непонятного, каждый раз новые слова, а в учебнике не все есть. Ну, по словарю смотрю И Энциклопедии.

– Молодец, – искренне похвалил его Бурлаков.

И Эркин улыбнулся в ответ уже совсем свободно, своей «настоящей» улыбкой. И, понимая, что Андрей Бурлакову куда интереснее, чем он, заговорил о том, что Андрей – первый ученик в классе, по английскому вровень с Тимом идёт, а по всем остальным… его самого не догонишь. А литература с историей у Андрея вообще от зубов отлетают.

Бурлаков счастливо улыбался.

– А читаешь?

– Что в школе велят, – легко ответил Эркин. – Ну, и ещё… с Алисой, её книжки. Энциклопедию. И… стихи. Андрей тогда привёз. Шекспира и ещё.

– Любишь стихи?

– Люблю, – кивнул Эркин. – Там хорошо, даже если слова незнакомые, то всё равно понятно. И… Жене нравится, как я вслух читаю. А… а вы как?

– Нормально, – подхватил Бурлаков. – Работаю в комитете, в Университете читаю лекции, веду семинар.

– А семинар – это что? – заинтересовался Эркин.

В первый момент Бурлаков даже растерялся: как объяснить привычное, знакомое с детства, сколько себя помнит. Но надо. Эркин смотрит с доверчивой, почти детской открытостью. И отшутиться или, не дай бог, удивиться незнанию – это потерять всё. И второй попытки уже не дадут.

Выслушав его объяснение, Эркин кивнул.

– Понятно, – и улыбнулся. – На урок похоже, – и про себя вспомнил, что кутойс тоже так любит учить, надо будет ему сказать, что это семинаром называется.

– Да, – согласился Бурлаков.

Эркину хотелось спросить, ну, прямо язык чесался, про Синичку-Машеньку, но он удержался. Да и чего спрашивать, и так же всё ясно. А о чём ещё говорить, он не знал. И потому молча пил уже остывший чай. О сказанном и услышанном он не думал, это всё на потом, слишком странным это было. И ещё… чего-то он устал. Скрывая зевок, он опустил голову, но Бурлаков заметил.

– Время позднее, ты с дороги, давай ложиться.

– Да, – кивнул Эркин, допивая чай.

Усталость всё сильнее и ощутимее придавливала его. И, преодолевая её, он, оттолкнувшись от стола, встал.

– Давайте, я посуду помою.

Удивление Бурлакова длилось полсекунды, не больше.

– Хорошо, спасибо. А я пока постелю тебе. Спать будешь в кабинете.

– Да, Андрей рассказывал.